Аквитания (герцогство)

Герцогство Аквитания (фр. Duché d'Aquitaine) — феодальное государство, существовавшее на юго-западе Франции в конце IX — первой половине XV века.

География

Герцогство в разные исторические периоды включало в себя исторические области Аквитания, Пуату, Овернь, Лангедок и Гасконь. Столицей герцогства стал город Бордо.

История

Предыстория герцогства

Территории, составившие позже королевство Аквитания, до 507 года входили в королевство вестготов. В 507 году они были завоеваны Хлодвигом I и включены им в состав королевства Франков. В 555 году король Хлотарь I выделил отдельное королевство (так называемое «Первое Аквитанское королевство») для своего сына Храмна (ум. 560), которое просуществовало недолго. После смерти Хлотаря в 561 году территория Аквитании была разделена между его сыновьями. Большая часть Аквитании досталась Хариберту I, Сигиберт I получил Овернь. После смерти в 567 году Хариберта его владения, в том числе и Аквитания, были разделена между его тремя братьями. Около 583 года король Хильперик I назначил своего полководца Дезидерия герцогом Аквитании.

В VII веке Аквитания несколько лет была королевством под управлением брата короля Дагоберта I, Хариберта II (608—632), но после его смерти королевство вновь перестало существовать. Однако Дагоберт был вынужден утвердить герцогом Бодегизеля, избранного аквитанцами.

В конце VII века герцоги Аквитании, воспользовавшись смутами во франкском королевстве, смогли обрести фактическую независимость. Герцог Эд принял титул «принцепс Аквитании» (лат. Aquitaniae princeps) и, по мнению некоторых исследователей, носил королевский титул. Но во второй половине VIII века Каролингам, ставшим королями, удалось вновь подчинить Аквитанию.

Для того, чтобы защитить границы королевства после поражения от басков в Ронсевале (778 год), король Карл Великий возродил Аквитанское королевство. Его королём он назначил своего новорождённого сына Людовика. Королевство просуществовало до конца IX века. Во второй половине IX века короли Аквитании стали вассалами короля Франции, возродивших пост герцога Аквитании.

После свержения императора Карла III Толстого в ноябре 887 года фактическим правителем Аквитании был граф Пуатье Рамнульф II. Он присвоил себе титул герцога Аквитании, а в 888 году не признал избрание королём Франции Эда Парижского. Он поддержал кандидатуру Гвидо Сполетского, а позже провозгласил себя королём Аквитании, но этот титул за его потомками не закрепился. Позднейшие правители Аквитании носили титул герцога.

Борьба за титул герцога в X веке

После смерти Рамнульфа II в 890 году графство Пуатье и титул герцога Аквитании получил его незаконный сын Эбль Манцер. Но вскоре он был вынужден бежать из Пуатье от Адемара, предъявившего права на графство вследствие незаконнорожденности Эбля и поддержанного королём Эдом. Адемар захватил Пуатье, а Эбль нашёл пристанище у своего родственника Гильома I Благочестивого, графа Оверни, который воспользовался этим, чтобы присвоить себе титул герцога Аквитании.

В 927 году умер наследник Гильома I Аквитанского, Гильом II Молодой, а затем умер и его брат Акфред, назначивший своим наследником Эбля, вернувшего в 902 году с помощью Гильома I графство Пуатье. Таким образом Эбль присоединил к своим владениям графства Овернь, Бурж, а также получил титул герцога Аквитании.

В 929 году король Франции Рауль, желая ослабить власть Эбля, забрал у него графство Бурж. А в 932 году передал Овернь и титул герцога Аквитании графу Тулузы Раймунду III Понсу. Кроме того, король Рауль вывел территорию Марша из подчинения сеньоров Шарру, вассалов Эбля, образовав на ней независимое графство Марш. С этого момента начался спор за титул герцога между Рамнульфидами (графами Пуатье) и представителями Тулузского дома. До 940 года за титул герцога Аквитании боролся Гильом I Патлатый, граф Пуатье, сын умершего в 932 году Эбля, и маркиз Готии Раймунд Понс, а в 940—961 Гильом Патлатый и сын Раймунда Понса Раймунд II, граф Руэрга.

В 955 году в спор за Аквитанию вмешались Робертины: король Франции Лотарь признал титул герцога Аквитании за герцогом Франции Гуго Великим. В мае 955 года Гуго выступил против Гильома Патлатого, стремясь завоевать Аквитанию. Ему удалось разбить армию Гильома, но его собственная армия понесла при этом серьёзные потери. В результате чего Гуго был вынужден отступить. Таким образом попытка завоевания Аквитании провалилась.

После смерти Гуго Великого титул герцога был признан за его сыном, Гуго Капетом, но тот никогда не пытался завоевать Аквитанию. В 959 году король Лотарь признал Гильома графом герцогства Аквитания, а в 962 году — герцогом Аквитании.

Сыну Гильома Патлатого, Гильому Железнорукому (935/937 — 995) удалось заключить мир с Гуго Капетом, выдав за него замуж свою сестру Адель. В результате титул герцога Аквитании окончательно закрепился в роду.

Аквитания в XI — первой половине XII века

Потомки Гильома Железнорукого расширили территорию герцогства. В 1032 году сын герцога Гильома V Великого унаследовал герцогство Гасконь. Окончательно к Аквитании Гасконь была присоединена в 1058 году.

После смерти в 1137 году герцога Гильома X Аквитанию и Пуатье унаследовала его старшая дочь, знаменитая Алеонора Аквитанская, принесшая свои владения в приданое своему мужу, королю Франции Людовику VII.

Алиенора Аквитанская

Герцогство, доставшееся в наследство Алиеноре, значительно превышало домен короля Франции. Непосредственно Алиенора владела Аквитанией, Гасконью и графством Пуатье. Кроме того, в вассальном подчинении находились графства Перигор, Марш, Овернь, а также виконтство Лимож.

В составе Франции герцогство пробыло недолго. Уже в 1152 году Людовик развёлся с Алиенорой, формальной причиной развода было объявлено то, что они находились в дальнем родстве. А вскоре после расторжения брака с Людовиком Алиенора в 1152 г. вышла замуж за графа Генриха Анжуйского, который в 1154 г. стал королём Англии — Генрихом II Плантагенетом. Обширные аквитанские земли, раза в четыре превышавшие владения Капетингов, стали английскими. По мнению ряда учёных, именно в истории супружества Алиеноры Аквитанской следует искать истоки войны, получившей в XIX в. название Столетней. От первого брака у Алиеноры Аквитанской было двое дочерей, от второго — четыре сына, среди которых — король-трубадур Ричард Львиное Сердце, который с 1172 года управлял герцогством. Поддерживая притязания старших сыновей, Алиенора вместе с ними подняла мятеж в Пуату против Генриха II. Междоусобица длилась около двух лет. Верх взял Генрих, Алиенора попала в плен и провела последующие 16 лет в заточении. В 1189 году Ричард вернул матери свободу. Алиенора уехала во Францию и провела последние годы жизни в бенедиктинском аббатстве Фонтевро, где и скончалась в возрасте 82 лет.

Аквитания в составе Английского королевства

После смерти Ричарда Львиное Сердце королём Англии и герцогом Аквитании стал его младший брат Иоанн Безземельный, который в 1202—1204 годах потерял значительную часть английских владений на континенте, захваченных королём Франции Филиппом II Августом: (Нормандию, Мэн, Анжу, часть Пуату, а в 1206 году и Турень. На территории Франции Иоанн сохранил только герцогство Аквитания, которое уменьшилось в размерах. Начиная с этого времени название Аквитания постепенно вытесняется наименованием Гиень (фр. Guyenne). Впервые оно появилось в Парижском договоре, заключенном 12 апреля 1229 года между королём Франции Людовиком IX Святым и Раймундом VII Тулузским, который уступил большую часть Лангедока Франции.

В 1337 году король Франции Филипп VI потребовал от Эдуарда III, короля Англии и герцога Аквитанского, возвращения феодального владения герцогства Аквитанского (Гиеньского). Эдуард в ответ потребовал для себя корону Франции по праву своего происхождения — по материнской линии он был внуком короля Франции Филипп IV Красивого. Этот конфликт породил начало Столетней войны, во время которой Плантагенеты и Валуа добивались своего господства над Аквитанией.

В 1360 году Англия и Франция подписали Договор в Бретиньи, по которому Эдуард отказывался от прав на корону Франции, но оставался герцогом Аквитании. Однако, в 1369 году договор был нарушен и война продолжилась.

В 1362 году король Эдуард III сделал герцогом Аквитании своего старшего сына, Эдуарда, принца Уэльского. В 1390 году король Ричард II назначил герцогом Аквитании своего дядю Джона Гонта, который передал этот титул своим потомкам.

Став королём Англии, сын Джона Гонта, Генрих IV, продолжал править и Аквитанией. Его сын, Генрих V, преуспел в получении французской короны для своих потомков, заключив Договор в Труа (1420 год). Сын Генриха, Генрих VI, был объявлен королём Англии и Франции в 1422 году, но постепенно утратил контроль над владениями во Франции. Короли Франции из династии Валуа, претендуя на господство над Аквитанией, предоставляли титул герцогов Аквитанских своим старшим сыновьям, дофинам. А в 1453 году герцогство было окончательно присоединено к Франции. С этого времени титул герцога Аквитании иногда получали сыновья французского короля.

См. также

• Аквитания (королевство)
• Аквитания (историческая область Франции)
• Герцоги Аквитании

Библиография

1. Тейс Л. Наследие Каролингов. IX — X века / Перевод с французского Т. А. Чесноковой. — М.: «Скарабей», 1993. — Т. 2. — 272 с. — (Новая история средневековой Франции). — 50 000 экз. — ISBN 5-86507-043-6.
2. Перну Р. Алиенора Аквитанская / Пер. с франц. А. С. Васильковой. — СПб.: Издательская группа «Евразия», 2001. — 336 с. — 3000 экз. — ISBN 5-8071-0073-5.
3. Добиаш-Рожденственская О. А. Крестом и мечом. Приключения Ричарда I Львиное Сердце. М., 1991
4. Жизнеописания трубадуров. М., 1993

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/AQUITAINE.htm#_Toc145734086 Сайт Foundation for Medieval: Аквитания] (англ.)

Отрывок, характеризующий Аквитания (герцогство)

Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.


Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.