Акерман, Карл Уильям
| Карл Уильям Акерман | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
Карл Уильям Акерман (англ. Carl William Ackerman) (1890—1970) — американский журналист. Был корреспондентом газеты «Нью-Йорк трибюн» («New York Tribune») в Испании, Мексике, Франции и Швейцарии (1915—1916). Впервые привлёк внимание в 1917 году, опубликовав книгу «Germany, The Next Republic?»[1], в которой изложил довольно радикальные для того времени взгляды о будущем пост-кайзеровоской Германии.
Корреспондент газеты «Нью-Йорк таймс» в Сибири (1918—1919)[2]. Автор книги «По следам большевиков: двенадцать тысяч миль с союзниками по Сибири» (Trailing the Bolsheviki: Twelve Thousand Miles with the Allies in Siberia; 1919), в которой описываются события, связанные с иностранной военной интервенцией в Сибири и на Дальнем Востоке в 1918—1919 годах.
В 1919, в качестве корреспондента газеты «Public Ledger», впервые опубликовал английский перевод отрывков из «Протоколов сионских мудрецов» в статье «Красная Библия» («The Red Bible»), внеся некоторые изменения, чтобы выдать их за большевистский памфлет.
В 1931 назначен директором и первым деканом факультета журналистики, созданного при Колумбийском университете, и прослужил на этой должности до 1954.
Напишите отзыв о статье "Акерман, Карл Уильям"
Примечания
- ↑ [www.gutenberg.org/etext/15770 Germany, The Next Republic?]. Project Gutenberg.
- ↑ Иванян Э. А. Энциклопедия российско-американских отношений. XVIII-XX века.. — Москва: Международные отношения, 2001. — 696 с. — ISBN 5-7133-1045-0.
Отрывок, характеризующий Акерман, Карл Уильям
Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
