Акерман, Эйных

Эйных Акерман
идиш ‏הענעך אַקערמאַן‏‎
Псевдонимы:	А Молынэцер
Дата рождения:	6 октября 1901(1901-10-06)
Место рождения:	Малинцы Хотинского уезда, Бессарабская губерния
Дата смерти:	8 сентября 1970(1970-09-08) (68 лет)
Место смерти:	Нью-Йорк
Гражданство:	Российская империя Российская империя → США США
Род деятельности:	поэт, журналист
Годы творчества:	с 1919
Язык произведений:	идиш

Э́йных А́керман (также Генех или Гених Аккерман, идиш ‏העניך אַקרעמאַן‎‏‎; 6 октября 1901, Малинцы Хотинского уезда Бессарабской губернии — 8 сентября 1970, Нью-Йорк) — еврейский поэт и журналист. Писал на идише.

Биография

Учился в уездном городке Хотин. Дебютировал стихами в кишинёвской газете «Дэр Моргн» (Утро) в 1919 году, а в следующем, 1920 году переехал в Америку, где продолжил публиковать поэзию в многочисленных периодических изданиях страны, в том числе «Фэдэр» (Перья), «Уфганг» (Восход), «Гройсэр Кундэс» (Большой проказник), «Гэрэхтикайт» (Правота), «Амэриканэр» (Американец), «Фрайэ Арбэтэр Штимэ» (Свободный рабочий голос) и «Киндэр-Журнал» (Детский журнал).

Совместно с Зеликом Дорфманом и Мойше Штаркманом выпустил в 1932 году в Нью-Йорке поэтический сборник «Рэфлэксн». В том же году стал постоянным сотрудником нью-йоркской газеты «Форвертс» ([yiddish.forward.com/ Вперёд]), где вёл воскресную рубрику «Штойгндикэ гэшихтэс фун эмэсн лэбм» (Невероятные истории из настоящей жизни), иногда под псевдонимом «А Мо́лынэцэр», то есть — Малинецкий.

С 1934 года работал в нью-йоркской газете «Тог» (День), где вёл аналогичную рубрику. В 1962 году выпустил в Тель-Авиве автобиографическую книгу «Х’бин кейнмол ништ авэк фун дэр hэйм» (Я никогда не покидал дома) о детских годах в Бессарабии. Умер в Нью-Йорке в 1970 году. Еврейские народные сказки в [hebrajski.nazwa.pl/moje/bracia.htm пересказе] Акермана вошли в «Антологию литературы на идише» (Anthology of the Yiddish Literature, том 1, Нью-Йорк), вышедшую в 1981 году.

Книги

• לידער און פּראָזע (Лидэр ун прозэ — стихи и проза). Черновицы, 1920.
• רעפֿלעקסן (Рэфлэксн — Рефлексии). Нью-Йорк, 1932.
• כ'בין קײנמאָל נישט אַװעק פֿון דער הײם ([digital.library.mcgill.ca/fishstein/images/10_07a%20Kh%27bin%20cover.jpg Х’бин кэйнмол ништ авэк фун дэр hэйм] — Я никогда не покидал дома), И. Л. Перец Фарлаг: Тель-Авив, 1962 ([digital.library.mcgill.ca/fishstein/images/10_07b%20Kh%27bin%20tp.jpg фронтиспис] и [digital.library.mcgill.ca/fishstein/images/01_09%20Tribute%20Sampling.jpg дарственная надпись] каларашскому коллекционеру [digital.library.mcgill.ca/fishstein/images/01_01%20Fishtein%20port.jpg Йосефу Фиштейну]).

Отрывок, характеризующий Акерман, Эйных

– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.