Акиллини, Алессандро
| Алессандро Акиллини | |
| Alessandro Achillini | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Алессандро Акиллини (иногда называемый Алессандро Ахиллини или Александро Акиллини; итал. Alessandro Achillini; 20 октября, 1463, Болонья — 2 августа, 1512, Болонья) — итальянский анатом и философ. Прозван «вторым Аристотелем».
Содержание
Биография
Алессандро Акиллини родился 29 октября 1463 года в Болонье, был профессором университетов в Падуе и Болонье, где и умер 2 августа 1512 года. Между врачами болонской школы он был одним из первых, которые прибегали к рассечению человеческих трупов. Его многочисленные анатомические сочинения сильно подвинули вперед эту науку.
Им написаны: «Corporis humani anatomia» (Венеция, 1521). Философские и физические трактаты его собраны в «Opera omnia» (Венеция, 1545; 1568); самый замечательный из них «De intelligentiis» (в 5 книгах).
Им открыт, в частности, выводной проток подчелюстной слюнной железы (1500), впоследствии названный в честь переоткрывшего его в 1656 году английского анатома Томаса Вартона (1614—1673) вартонов проток.[1]
Современные авторы причисляют Акиллини, как философа, к Падуанской школе, развивавшей традиции аристотелизма. Для Падуанской школы свойственны черты средневекового свободомыслия. Она основывалась на положениях, материалистических по своей сути и плохо совместимых с церковной идеологией. Философы Падуанской школы в своих трудах опирались на такие представления, как несотворённость человеческого рода, его коллективное бессмертие, единая бессмертная душа человечества, смертность индивидуальной души, учение о несвободе человеческой воли и т. п.[2]
Семья
Его брат Джиованни Филотео Акиллини (Болонья; 1466-1538; там же) — известный в XV—XVI веках учёный и поэт, который основательно знал латинский и греческий языки и был весьма сведущим в богословии, философии и музыке. Кроме дидактических стихотворений — «II Viridario» (Болонья, 1513) и «II Fedele» (Болонья, 1523) им был издан «Annotazioni della lingua volgare» (Болонья, 1536 г.)[3].
Его внучатый племянник Клавдио Акиллини стал весьма известным в Италии учёным и поэтом.
Напишите отзыв о статье "Акиллини, Алессандро"
Примечания
- ↑ Who Named It? [www.whonamedit.com/synd.cfm/2297.html Wharton’s duct]. (англ.)
- ↑ Падуанская школа — статья из Большой советской энциклопедии.
- ↑ Ахиллини // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Литература
- Herbert Stanley Matsen. Alessandro Achillini (1463-1512) and his doctrine of universals and transcendentals: a study in Renaissance ockhamism. Lewisburg, Bucknell University Press 1974
- При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья Alessandro Achillini (итал.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
|
Это заготовка статьи об учёном-медике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Акиллини, Алессандро
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
