Акимова, Софья Владимировна

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Акимова и Экимян

Софья Владимировна Акимова-Ершова
Имя при рождении	Софья Владимировна Экимян
Дата рождения	15 (27) марта 1887(1887-03-27)
Место рождения	Тифлис, Тифлисская губерния, Российская империя
Дата смерти	19 января 1972(1972-01-19) (84 года)
Страна	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Профессии	оперная певица, педагог, пианистка
Певческий голос	лирико-драматическое сопрано
Жанры	опера

Со́фья Влади́мировна Аки́мова-Ершо́ва (урожд. Экимян; 15 (27) марта 1887, Тифлис — 19 января 1972) — оперная и камерная певица, педагог. Заслуженная артистка Узбекской ССР (1944).

Биография

Из армянских дворян, родилась в семье генерала, в течение 15 лет бывшего директором Тифлисской казённой оперы. В доме бывали певцы Надежда Папаян, Елена Терьян-Корганова и др. С детских лет обучалась игре на фортепиано, в 1904—1906 — в Тифлисском музыкальном училище (класс Матковского), в 1906—1909 — в Лейпцигской консерватории (окончила по классу К. Вендлинга). Выступала в Большом зале Лейпцигской консерватории (исполнила концерты для фортепиано с оркестром Р. Шумана, А. Рубинштейна, С. Рахманинова).

Совершенствовалась в вокальном искусстве. В 1909—1913 в Санкт-Петербурге брала уроки пения у знаменитой М. Славиной. В 1913 по приглашению С. Кусевицкого выступила на юбилейном концерте, посвящённом 100-летию со дня рождения Рихарда Вагнера. В том же году дебютировала в партии Зиглинды на сцене Мариинского театра, где пела до 1929. Летом 1914 в Германии под руководством К. Шайдемантля подготовила партии Елизаветы («Тангейзер»), Эльзы («Лоэнгрин»). Будучи известной певицей, в начале 1920-х совершенствовалась в вокальном искусстве под руководством С. Мирович.

Обладала красивым голосом (по свидетельству современников — «редкой силы и блеска»), исключительной музыкальностью, заразительным темпераментом и выдающимся драматическим талантом. Репертуар насчитывал около 20 партий. Первая исполнительница партии Ирены («Победа»). Лучшие партии: Феврония; Брунгильда («Гибель богов»), Елизавета («Тангейзер»), Эльза («Лоэнгрин»), Зиглинда (наряду с А. Вольской считалась одной из лучших исполнительниц этой партии на сцене Мариинского театра).

В 1919 была приглашена преподавать в Петроградскую консерваторию (наряду с М. Фигнер и М. Славиной), где работала до 1925 и в 1929—1952 (с 1934 — профессор; была также деканом и заведующей вокальной кафедрой). В 1953 вела класс пения в Музыкальном Училище при Ленинградской консерватории. Ученики: С. Альбирт, Е. Андреева, И. Бугаев, А. Ганорская, М. Довенман, В. Кильчевский, М. Коган-Сердечкова, В. Кудрявцева, Т. Лаврова, М. Лейбович, Л. Неверов.

Много занималась архивами и воспоминаниями о своём супруге и партнёре по сцене Иване Ершове. Написала книгу о собственной жизни и творчестве «Воспоминания певицы», в которой увлекательно рассказывает о прожитых годах на сцене Мариинского театра, людях и встречах.

Пооронена рядом с мужем в Некрополе мстеров искусств Александро-Невской лавры

Семья

• Муж — Иван Васильевич Ершов (1867—1943), великий русский оперный певец, солист Мариинского театра.
• Сын — Игорь Иванович Ершов (1916—1985) — художник: график, живописец. Его работы находятся в Русском Музее, Третьяковской галерее и частных музеях Франции и Англии. В 1932 году И. И. Ершов поступил на подготовительное отделение Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина в Ленинграде, учился под руководством И. Я. Билибина. Обладал прекрасным баритоном, два сезона (1946—1948) пел на сцене Малого Оперного театра в Ленинграде. В 1947 окончил Институт им. И. Е. Репина.
• Внучка — Ксения Игоревна Кривошеина (урожд. Ершова; род. 1945) — живёт в Париже; художник, литератор, общественный и религиозный деятель; составитель сборника воспоминаний, написанных её бабушкой Софьей Владимировной Акимовой (Ершовой) «[lit.lib.ru/k/kriwosheina_ksenija_igorewna/text_0360.shtml Об увлечении великим Вагнером]»; автор биографического романа.

Ссылки

• [tonnel.ru/?l=gzl&uid=1151 Двадцать семь лет на одном дыхании: Биография]
• София Акимова (1887-1972) / [сост. К. Ершова-Кривошеина, Л. Иванова].. — СПб.: Чудо-дерево, 2008. — 175 с. — (Великие голоса). — ISBN 978-5-91199-002-2.
• [lavraspb.ru/ru/nekropol/view/item/id/4688/catid/3 Могила Софьи Владимировны Акимовой в Александро-Невской лавре]

Отрывок, характеризующий Акимова, Софья Владимировна

– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.