Акимов, Алексей Семёнович

Алексей Семёнович Акимов
Дата рождения	1799(1799)
Место рождения	Харьковская губерния
Дата смерти	после 1861
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	Флот
Звание	генерал-майор Корпуса корабельных инженеров
Сражения/войны	Крымская война, Оборона Севастополя

Алексей Семёнович Акимов (1799 — после 1861) — русский кораблестроитель XIX века, построил около 40 судов различного ранга и класса для Российского императорского флота, участник обороны Севастополя, строитель мостов, инспектор кораблестроительных работ Николаевского порта, генерал-майор Корпуса корабельных инженеров.

Биография

Акимов Алексей Семёнович родился в 1799 году в Харьковской губернии в солдатской семье. С 1816 по 1824 годы учился в Черноморском штурманском училище в городе Николаеве. Выпущен помощником штурмана ХIV класса Табеля о рангах. В 1824—1825 годах находился в плаваниях на линейном корабле «Пармен» и служил на Николаевской брандвахте, а затем на адмиральской яхте «Утеха».

В мае 1826 года, по решению командующего Черноморским флотом адмирала А. С. Грейга штурманский помощник 14 класса Акимов, вместе с другими молодыми флотскими офицерами, был отобран кандидатом для отправки на стажировку в Англию для обучения кораблестроению. Вместе с пятью кандидатами он был прикреплён к штурманской роте для изучения английского языка, который преподавал им помощник корабельного мастера А. Н. Мелетин. 28 декабря 1826 года Акимов отплыл на учёбу из Одессы в Лондон на английском купеческом судне. В 1827 году, во время заграничной командировки, Акимов был произведён в подпоручики Корпуса флотских штурманов, а в 1831 году в поручики Корпуса корабельных инженеров. Стажировка продлилась до 1832 года.

Весной 1832 года Акимов вернулся в Россию. В качестве экзамена адмирал А. С. Грейг поручил ему построить 18-пушечный бриг «Фемистокл» по чертежу знаменитого брига «Меркурий». 21 октября 1832 года корабль был заложен в Николаевском адмиралтействе и 6 сентября 1833 года спустил его на воду. 24 декабря 1833 года Акимов в Главном Адмиралтействе Николаева заложил 84-пушечный линейный корабль «Силистрия», который был спущен на воду 11 ноября 1835 года. В 1834 году Акимов был произведён в штабс-капитаны, а в 1835 году получил чин капитана. 29 декабря 1835 года заложил 18-пушечный парусный корвет «Орест» (спущен на воду 31 октября 1836 года). В 1837 году Акимов был направлен в Одессу, где являлся наблюдающим за постройкой парохода «Митридат». 29 мая 1837 года завершил постройку и спустил на воду адмиральскую яхту «Орианда», которая в августе 1848 года отправилась из Николаева вокруг Европы в Кронштадт, где победила в императорских парусных гонках. 24 ноября 1837 года в Николаевском адмиралтействе заложил 44-пушечный парусный фрегат «Флора» (спущен на воду 21 сентября 1839 года).

28 августа 1838 года в Спасском адмиралтействе Николаева Акимов заложил два 84-пушечных линейных корабля «Гавриил» (спущен на воду 19 ноября 1839 года) и «Уриил» (спущен — 31 октября 1840 года), которые вошли в состав Черноморского флота и участвовали в Крымской войне 1853—1856 годов. В день спуска «Уриила» Акимов заложил 44-пушечный фрегат «Кагул», который построил и спустил на воду 17 сентября 1843 года. Корабль участвовал в Крымской войне 1853—1856 годов, в том числе в Синопском сражении. 13 февраля 1855 года затоплен на Севастопольском рейде между Михайловской и Николаевской батареями.

3 марта 1841 года в Севастопольском адмиралтействе Акимов заложил 52-пушечный корабль «Коварна» (спущен на воду 11 сентября 1845 года). 18 марта 1844 года Акимов приступил к строительству 60-пушечного фрегата «Кулевчи» (спущен на воду 20 сентября 1847 года) и трёх 10-пушечных тендеров «Проворный», «Поспешный» и «Скорый» (спущены на воду 9 сентября 1845 года). В 1846 году Акимов был произведён в подполковники Корпуса корабельных инженеров. В 1849 году заложил два транспорта «Портица» и «Балаклава», которые спустил в 1850 году. В 1852 году Акимов был командирован в Севастополь, где возглавил ремонт и постройку судов. Во время обороны Севастополя ремонтировал и поднимал затонувшие суда, подготовил корабли к Синопскому сражению и затем отремонтировал повреждённые суда. В 1854 году построил наплавной мост в Севастополе с Южной на Северную сторону. Участвовал в обороне Севастополя в составе его гарнизона. В 1855 года по болезни вернулся в Николаев, а затем построил мост через Днепр у Берислава для переправы русских войск.

В 1855 году Акимов был произведён в полковники и назначен инспектором кораблестроительных работ Николаевского порта. В 1855 году организовал срочную постройку первого наплавного моста через Бугский лиман между Спасском и Варваровкой длиной около 880 метров. Мост имевший важное стратегическое значение просуществовал более 100 лет. В 1855 году Акимов приступил к достройке первого винтового парового 135-пушечного линейного корабля Черноморского флота «Босфор» (переименован 30 марта 1856 года в «Синоп»), который строился в в Спасском адмиралтействе в Николаеве с октября 1852 года строителем С. И. Чернявским, в 1855 году переведённым в Санкт-Петербург. Корабль, спущенный на воду 26 сентября 1858 года, имел паровую машину мощностью 800 номинальных л.с., которая позволяла развивать скорость 11 узлов. 7 апреля 1856 года полковник Акимов был награждён орденом Святого Георгия IV класса (№ 9904) за выслугу лет.

С 1857 по 1860 годы построил парусно-винтовые 9-пушечные корветы «Ястреб» (спущен на воду 19 июня 1860 года), «Сокол» (спущен на воду 30 августа 1859 года) и 9-пушечный «Кречет» (спущен на воду 7 августа 1860 года) и парусно-винтовые шхуны «Четырдах» и «Алушта». За постройку судов и мостов, а также как участник обороны Севастополя и Николаева Акимов был награждён пятью орденами, двумя медалями и знаком беспорочной службы за 30 лет. 23 января 1861 года был уволен в отставку с чином генерал-майора.

Умер Акимов Алексей Семёнович в Николаеве после 1861 года.

Литература

• Широкорад А. Б. [91.210.216.1/Books/Военное%20дело/История/Широкорад%20А.Б.200%20лет%20парусного%20флота%20России.pdf 200 лет парусного флота России. 1696—1891]. — М.: Вече, 2007. — С. 62, 302, 303, 321, 323, 324, 326, 328, 351, 359, 378, 391, 393. — 448 с.

Отрывок, характеризующий Акимов, Алексей Семёнович

Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.