Акимов, Пётр Дмитриевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пётр Дмитриевич Акимов
Дата смерти

1821(1821)

Принадлежность

Российская империя Российская империя

Род войск

флот

Звание

капитан 2-го ранга

Сражения/войны

Русско-турецкая война 1806—1812

Награды и премии

Пётр Дми́триевич Аки́мов (?—1821) — капитан 2-го ранга, герой русско-турецкой войны 1806—1812 годов.



Биография

3 декабря 1793 года поступил в Черноморский кадетский корпус и 1 января 1802 года был произведён в гардемарины. С того же времени регулярно совершал морские кампании на Чёрном море.

По выпуске из корпуса 10 июня 1804 года был произведён в мичманы и на корабле «Симеон и Анна» сделал переход из Чёрного моря в Архипелаг и обратно. В кампаниях 1805 и 1806 годов Акимов состоял на корабле «Св. Павел» и находился в крейсерстве у берегов Мингрелии.

В 1807 году Акимов с партией нижних чинов был командирован из Николаева в Галац, где построил 17 мелких судов для действующей против турок армии. Затем плавая по Дунаю от Галаца до Сулина был в сражении с турецкой флотилией под Браиловым и Исакчи. С 28 мая 1808 года состоял адъютантом при вице-адмирале Пустошкине.

В 1809 году Акимов, командуя пятью военными барказами на Дунае, принимал участие в сражении под Силистрией и Измаилом, за что был награждён золотой саблей с надписью «За храбрость».

В следующем году, 1 марта, Акимов был произведён в лейтенанты и назначен командиром отдельного флотского отряда из 12 барказов. 19 августа он был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 979 по кавалерскому списку Судравского и № 2192 по списку Григоровича — Степанова)

В воздаяние отличнаго мужества и храбрости, оказанных 4 июля при входе с частию флотилии нашей между Журжевских и Рущукских батарей.

В 1811 году он во главе своего отряда поднялся вверх по Дунаю и бомбардировал город Лом-Палаку, который после этого сгорел. 15 декабря за отличие произведён в капитан-лейтенанты.

Затем Акимов присоединился к основной части Дунайской флотилии и в 1812 году действовал у Галаца, причём вновь командовал отдельным отрядом.

В 1814—1817 годах Акимов состоял при Николаевском порте, а в 1818 году вновь был в крейсерстве у Мингрельских берегов.

28 февраля 1819 года Акимов был уволен в отставку с чином капитана 2-го ранга и скончался в 1821 году.

Источники

  • Общий морской список. Часть VI. Царствование Павла I и царствование Александра I. А—Г. СПб., 1892
  • Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869

Напишите отзыв о статье "Акимов, Пётр Дмитриевич"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Акимов, Пётр Дмитриевич

В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»