Аким, Яков Лазаревич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Яков Аким

Во время похода по реке Нерли,
автор фото — Юрий Сотник
Место рождения:

Галич

Место смерти:

Москва, Российская Федерация

Род деятельности:

детский поэт

Жанр:

стихотворение

Язык произведений:

русский

Награды:

Я́ков Ла́заревич Аки́м (19232013) — советский детский поэт.





Биография

Яков Лазаревич Аким родился 15 декабря 1923 года в еврейской семье города Галич (ныне Костромская область), где его дед и бабушка, Эфраим Нафтальевич и Рахиль Лазаревна Аким, управляли пивоваренным заводом. Его отец, Лазарь Эфраимович Аким (1900—1941), работал механиком на МТС в Галиче, а в 1933 году был направлен с семьёй на строительство машинно-тракторных станций в Иваново, затем по линии наркомата земледелия переведён в Москву; хорошо играл на скрипке. В начале войны он был мобилизован в Красную Армию, служил в ПВО Москвы и погиб в 1941 году во время воздушного налёта. Мать, Фаина Яковлевна, работала библиотекарем. Младший брат — Эфраим Лазаревич Аким — учёный в области космонавтики и планетологии.

Аким воевал на фронтах Великой Отечественной войны, командир отделения миномётного дивизиона, участвовал в Сталинградской битве. Окончил три курса Московского института тонкой химической технологии к 1950 году, затем перешёл на литературную работу.
Член СП СССР с 1956 года.
Работал на Мосфильме.

Похоронен на Троекуровском кладбище.

Семья

Премии

  • премия Ленинского комсомола Туркменской ССР (1983)
  • Международный Почётный диплом имени Андерсена

Библиография

  • Всегда готовы: Стихи. — М., 1954.
  • Неумейка. — М., 1955.
  • Песенка в лесу. — М., 1956.
  • Что говорят двери: Стихи. — М., 1958.
  • Приключения Гвоздичкина: Весёлые стихи. — М., 1961.
  • Весна, весною, о весне: Стихи. — М., 1965.
  • Друзья и облака: Стихи. — М., 1966.
  • Иван и барабан. — М., 1968.
  • Учитель Так-Так и его разноцветная школа: Повесть-сказка. — М., 1968.
  • Мой верный чиж: Стихи и сказки. — М., 1971.
  • Твой город. — М., 1973.
  • Песенка из окна: Стихи. — М., 1978.
  • Пишу тебе письмо: Избр. произведения. — М., 1983.
  • Утро и вечер: Стихи. — М., 1983.
  • Разноцветные дома: Стихи. — М.: Детская литература, 1989. — ISBN 5-08-000378-2

Напишите отзыв о статье "Аким, Яков Лазаревич"

Литература

  • Мещерякова М. И. Аким Яков Лазаревич // Русские детские писатели ХХ века: Биобиблиографический словарь. — М.: Флинта; Наука, 1997. — С. 13-15. — ISBN 5-02-011304-2.

Ссылки

  • [www.ladoshki.com/?books&type=txt&getfile=1&id=7433#pg_content Биография и творчество Я. Л. Акима]
  • [www.slovopedia.com/2/192/204477.html Я. Л. Аким в Большом энциклопедическом словаре]
  • [www.lib.ru/TALES/AKIM/ Я. Л. Аким в Библиотеке Мошкова]
  • [www.imama.ru/versos/autors/1763.shtml Стихи]
  • [www.kykymber.ru/authors.php?author=16 Публикации Якова Акима в журнале «Кукумбер» и статья Марины Москвиной]
  • [www.big-library.net/?act=books&autor=10981 Аким Яков Лазаревич в Электронной библиотеке]

Отрывок, характеризующий Аким, Яков Лазаревич

– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.