Аккорси, Жюль

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Жюль Аккорси
Общая информация
Родился 27 июня 1947(1947-06-27) (76 лет)
Аяччо, Франция
Гражданство Франция
Информация о команде
Команда без клуба
Должность главный тренер
Карьера
Клубная карьера*
?—? Аяччо ? (?)
?—? Реймс ? (?)
?—? Гренобль ? (?)
?—? Бастия ? (?)
Тренерская карьера
1970—1974 Бастия тренер
1974—1975 Аяччо
1975—1979 Бастия тренер
1986—1989 Корте
1989—1991 Дифаа
1991—1992 Ренессанс де Сетта
1992—1995 ЕФ Бастия
1995—1996 Дифаа
1996—1997 ОСК Сфакс
1997—1998 Кальви любители
1998—2000 Конган Хошимин
2000—2001 Газелек Аяччо
2001—2002 Аль-Оруба Сур
2003—2005 Беджая
2005—2007 ЮСКАФ
2009—2010 Краке
2010—2012 ЦАР
2014 Эль-Эульма

* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.


Жюль Аккорси (фр. Jules Accorsi; 27 июня 1947[1], Аяччо, Франция) — французский футболист, тренер.





Карьера игрока

Мало что известно про игровую карьеру Аккорси. Он играл за «Аяччо», «Реймс», «Гренобль», последним его клубом была «Бастия». По видимому, он закончил играть в конце 60-х. Тренерскую карьеру начал в 1970-м году.

Карьера тренера

Начало

Первые четыре года тренерской карьеры Аккорси работал тренером в клубе «Бастия». Клуб лишь два года назад (в 1968) выиграл Второй Дивизион. В это время в клубе часто менялись главные тренеры, команда выступала нестабильно. Самое долгое время в клубе проработал Пьер Каузак, с которым связаны лучшие страницы истории «Бастии». В «период Каузака» клуб дошёл до финала Кубка УЕФА (1978) и Кубка Франции (1972).

В 1974 году Аккорси выпал шанс начать самостоятельную тренерскую карьеру в другом корсиканском клубе — «Аяччо». Однако команда снялась с чемпионата Второго Дивизиона и была отправлена в региональную лигу Корсики. Аккорси покинул клуб и вернулся в «Бастию» Каузака на старую позицию тренера. Работал в «Бастии» тренером до 1979 года. После ухода Каузака в 1979 году остался в клубе и перешёл на пост генерального директора. В период с 1983 по 1986 год занимал такую же должность в клубе «Безансон».

Дальнейшая карьера

В 1986 году Аккорси вернулся к самостоятельной тренерской деятельности, возглавив скромный клуб «Корте» из корсиканского городка. Работал в команде до 1989 года. После чего впервые уехал тренировать в Африку. В Марокко.

Первым клубом в Марокко для Аккорси стал «Дифаа». В первый сезон Аккорси у руля «Рыцарей Дуккалы» команда заняла 9-е место. На втором году работы — 13-е и Аккорси ушёл из клуба в 1991 году. И перешёл в другой клуб из Марокко — «Ренессанс де Сетта», где работал год, до 1992. В едином сезоне при Аккорси команда заняла 9-е место.

Аккорси вернулся во Францию, на Корсику, в ещё один скромный клуб — «ЕФ Бастию». В это время команда играла в аматёрских региональных лигах. Аккорси оставался в клубе до 1995 года. Выиграл региональные кубки и чемпионат Корсики. И снова уехал в Марокко. Снова в «Дифаа». Результат — 12-е место и второе увольнение из клуба.

Аккорси снова остался в Африке на один сезон, но уже в Тунисе. Он принял предложение клуба «ОСК Сфакс». Сезон «Нади-эль-Джазира» закончила на предпоследнем месте в чемпионате, набрав лишь 14 очков и вылетев во Вторую Лигу. Аккорси уволили в 1997.

Аккорси вернулся на Корсику, в любительскую команду «Кальви». Но на этот раз даже чемпионат Корсики ему не покорился и он оставил клуб.

Первые успехи

В 1998 году Аккорси неожиданно принимает предложение клуба «Конган Хошимин» и переезжает во Вьетнам. Единым успехом Аккорси у руля клуба «Конган Хошимин» можно считать Кубок Вьетнама, выигранный в 1998 году. Он же стал и первым успехом в его тренерской карьере.

В 2000 году Аккорси в очередной раз вернулся на Корсику. На этот раз в клуб «Газелек Аяччо». Клуб завершил сезон в Национальном чемпионате на 8 месте, но из-за финансовых проблем был отправлен в чемпионат любителей. Аккорси остался в клубе, но не смог вернуть его обратно в профи и ушёл в 2001.

По всему миру

В том же 2001 году Аккорси возглавил оманский клуб «Аль-Оруба Сур» из города Сур. Команда выиграла золотые медали чемпионата сезона 2001—2002. Но Аккорси покинул клуб после победного сезона.

Аккорси перешёл в клуб «Беджайя». Но работа вновь вышла провальной. В первом сезоне под его руководством клуб занял десятое место, а во втором — последнее. Набрав 17 очков, клуб вылетел из Первой Лиги. Для Аккорси это был уже второй опыт понижения в классе за время работы в Северной Африке. Однако, в отличие от Туниса, Аккорси доверили возвращать клуб обратно в Первую Лигу. Но по итогам сезона клуб занял лишь девятое место во Второй Лиге и Аккорси был уволен в 2005.

И в том же 2005 он принял неожиданное решение — тренировать на Мадагаскаре. Он возглавил местный клуб «ЮСКАФ». И вернул им чемпионский титул впервые с 1969 года. Вдобавок к этому выиграв Кубок Мадагаскара, который был первым в истории клуба. В дальнейшем он ещё раз вышел в финал Кубка, но стал лишь финалистом в 2006 году. Он покинул остров в 2007.

В 2009 году Аккорси переезжает в Бенин чтобы возглавить местный клуб «Краке» в только что возобновившемся бенинском чемпионате. Выиграть его не удалось, и Аккорси покинул команду в 2010 году.

Сборная ЦАР

В 2010 году Аккорси возглавил сборную Центральноафриканской Республики [2]. В последнее время сборная под его руководством показывает неплохой футбол и добивается результата, претендуя на выход в финальную часть Кубка Африки. Сборная ЦАР добилась сенсационной ничьей с Марокко в Рабате 0:0 и домашней победы над Алжиром 2:0.

В мае 2012 покинул сборную ЦАР после того , как ему не платили зарплату 8 месяцев подряд.

Достижения

Тренерские

«Конган Хошимин»

Обладатель Кубок Вьетнама: (1)

  • 1998
«Аль-Оруба»

Чемпион Омана: (1)

«ЮСКАФ»

Чемпион Мадагаскара: (1)

  • 2005

Обладатель Кубка Мадагаскара: (1)

  • 2005

Финалист Кубка Мадагаскара: (1)

  • 2006

Напишите отзыв о статье "Аккорси, Жюль"

Примечания

  1. [www.centrafriquenligne.com/article-le-francais-jules-accorsi-nouveau-selectionneur-des-fauves-du-bas-oubangui-centrafriquefootball-com-54278394.html Le Francais Jules Accorsi Nouveau Sélectionneur Des Fauves]  (фр.)
  2. [fr.fifa.com/associations/association=cta/index.html Fiche de l'équipe centrafricaine sur FIFA.com]  (фр.)

Отрывок, характеризующий Аккорси, Жюль

Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.