Акоев, Владимир Петрович
| Награды |
Почётные спортивные звания
|
|---|
Влади́мир Петро́вич Ако́ев (осет. Акъуаты Пётры фырт Владимир; 18 декабря 1930 селение Дигора Северо-Осетинская автономная область — в 1997 году) — Заслуженный тренер СССР (1991) и СОАССР (1972) по тяжёлой атлетике.
Содержание
Биография
Родился 18 декабря в селении Дигора Северо-Осетинской автономной области. Тренировался самостоятельно. Обладал большой физической силой. В 1948 году выступил на чемпионате республики и стал первым. В этом же году на чемпионате РСФСР в Сталинграде стал чемпионом. В 1950 году стал чемпионом Российского общества «Спартак». С 1951 по 1953 года находился в рядах Советской Армии и неоднократно выигрывал первенство Вооружённых Сил. В 1955 году стал чемпионом СССР среди молодёжи и входит в состав сборной команды СССР. В 1957 году стал чемпионом РСФСР во Владикавказе и установил два рекорда РСФСР (в жиме - 145 кг и в рывке - 139,5 кг.).
В 1969 году окончил факультет физического воспитания и спорта Северо-Осетинского государственного университета имени Коста Левановича Хетагурова и стал работать тренером.
Является основателем осетинской школы тяжёлой атлетики. Он внёс огромный вклад в развитие тяжёлой атлетики в Северной Осетии. Подготовил больше 100 мастером спорта среди которых чемпионы Олимпийских игр, мира, Европы, СССР и РСФСР. Его учениками являются: его сын — Артур Акоев, Виктор Наниев,
Руслан Наниев, Феликс Наниев, Виктор Рамонов, Казбек Халлаев.
Владимир умер в 1997 году.
Награды и звания
- Заслуженный работник культуры Северной Осетии (1978)
См. также
Напишите отзыв о статье "Акоев, Владимир Петрович"
Ссылки
- [ossetians.com/rus/news.php?newsid=426 Акоев Владимир Петрович]
Отрывок, характеризующий Акоев, Владимир Петрович
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
