Акопкохян, Исраел Акопович

Спортивные награды
Игры доброй воли
Золото	Москва-1986	до 71 кг.
Золото	Сиэтл-1990	до 71 кг.
Чемпионаты мира
Золото	Москва-1989	до 71 кг.
Серебро	Сидней-1991	до 71 кг.
Кубки мира
Золото	Сеул-1985	до 67 кг.
Чемпионаты Европы
Золото	Будапешт-1985	до 67 кг.
Золото	Афины-1989	до 71 кг.
Золото	Гётеборг-1991	до 71 кг.
Государственные награды

Исрае́л Ако́пович Акопкохя́н (арм. Իսրայել Հակոբկոխյան; род. 21 октября 1960, Ереван, Армянская ССР) — советский боксёр, тренер по боксу, шестикратный чемпион СССР (1979, 1981–1983, 1989, 1991), трёхкратный чемпион Европы (1985, 1989, 1991), обладатель Кубка мира (1985), чемпион мира (1989), двукратный победитель Игр доброй воли (1986, 1990). Заслуженный мастер спорта СССР (1989).

Биография

Исраел Акопкохян родился 21 октября 1960 года в Ереване. Начал заниматься боксом в 1972 году под руководством Роберта Оганесяна. В 1979 году стал чемпионом мира среди юниоров и победителем VII летней Спартакиады народов СССР в первом полусреднем весе. В 1980 году перешёл в более тяжёлую весовую категорию и был включён в состав сборной СССР на Олимпийских играх в Москве. Из-за неудачной жеребьёвки ему уже в первом круге пришлось встречаться с главным фаворитом соревнований кубинцем Андресом Альдамой. В равном бою с минимальным преимуществом победу одержал кубинский боксёр, который в дальнейшем выиграл эти соревнования.

В течение последующих 11 лет Исраел Акопкохян оставался одним из сильнейших советских боксёров-средневесов, еще пять раз побеждал на чемпионатах СССР, трижды на чемпионатах Европы, дважды на Играх доброй воли, был обладателем Кубка мира и чемпионом мира. Наиболее успешным для него выдался 1989 год, когда он становился чемпионом СССР, Европы и мира в первом среднем весе. В 1991 году был близок к повторению этого достижения, но в финале чемпионата мира в Сиднее проиграл по очкам известному кубинскому боксёру Хуану Карлосу Лемусу.

После завершения своей спортивной карьеры в 1991 году Исраел Акопкохян занялся тренерской деятельностью в ереванской детско-юношеской спортивной школе. В 1999–2000 годах был главным тренером национальной сборной Армении по боксу.

В 2007 году вступил в оппозиционную партию «Наследие» и выставил свою кандидатуру на парламентских выборах по одному из мажоритарных округов Еревана, но занял только второе место, проиграв представителю правящей Республиканской партии Армении Григору Маргаряну. В 2008 году высказывал намерение выставить свою кандидатуру на президентских выборах и даже выражал готовность продать свои медали для внесения необходимого для регистрации в качестве кандидата в президенты крупного денежного залога, но в дальнейшем отказался от этих планов.

Источники и ссылки

• В. А. Марков, В. Л. Штейнбах. Бокс. Энциклопедия. — Москва: Человек, 2011. — 655 с. — ISBN 978-5-903639-26-7.
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ha/israyel-hakobkokhyan-1.html Профиль на сайте Sports-reference.com (англ.)]
• [www.boxing-fbr.ru/publications-view-1883.html Интервью Исраела Акопкохяна сайту Федерации бокса России]

Отрывок, характеризующий Акопкохян, Исраел Акопович

Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.