Акоп Джугаеци — армянский художник-миниатюрист конца XVI начала XVII века, виднейший из представителей Джульфинской школы миниатюры
Биография
Акоп Джугаеци происходил из города Джуги расположенного на Араксе, являлся последним крупным армянским миниатюристом средневековья. Сведений о его жизни сохранилось немного. Это в основном скупая информация, которую художник оставлял в памятных записях своих манускриптов. Согласно средневековой традиции, он не сообщает подробных сведений о себе: мастера книги указывали обычно лишь свои имена, имена заказчиков, время и место изготовления рукописи и сведения исторического характера.
Жил и работал художник в один из самых тяжелых периодов армянской истории, когда Армения была ареной военных действий между Ираном и Османской Турцией. В результате этого противостояния был разрушен его родной город Джуга, а сам Акоп вместе с другими жителями этого богатого и процветавшего армянского города были выселены в Иран.
Творчество
Талант Акопа Джугаеци отмечен оригинальностью и экспрессией, его работы отличаются необыкновенной тонкостью рисунка, яркостью красок и высоким мастерством.. Благодаря творчеству мастера из Джуги в армянском искусстве появились черты нового, более светского подхода к религиозной теме: события истории он зачастую пытался представить как сцены окружающей его жизни, а изображенные им святые больше похожи на грубоватых простолюдинов, чем на героев евангелия. Благодаря более свободному отношению к средневековым канонам и светскому осмыслению священной истории в его творчестве проявились симптомы нового художественного мировоззрения, которые он выразил посредством своеобразного изобразительного языка[1].
Его яркая живопись не имеет аналогий ни в работах современных ему миниатюристов, ни в произведениях мастеров предыдущих эпох. Нередко сцены в работах художника, доведенные почти до гротеска исполнены в насыщенном колорите на золотом фоне с привнесением реальных деталей[2].
Ни в одной из школ армянской книжной живописи на всем протяжении её многовекового развития не встречается такая высокая звучность и силы цвета, такая декоративная праздничность художественного строя, такой свободы в интерпретации священного писания. Акоп Джугаеци создал совершенно особый мир образов, в котором отразилась его неповторимая[1] индивидуальность.
Изучение
Первый раз имя Акопа Джугаеци было упомянуто в 1919 году Гарегином Овсепяном в связи с иллюстрациями к одной из рукописей «Истории Александра Македонского» Псевдо-Каллисфена, где под миниатюрой, изображающей героя книги, значилось имя миниатюриста. Затем из опубликованного в 1924 году альбома Фредерика Маклера «Documents d’artarmeniens» стало известно Евангелие, украшенное Акопом Джугаеци в 1592 году, из частного собрания в Париже[1], которое благодаря трактовке сюжетов считается одним из лучших образцов творчества Акопа Джугаеци как для армянского, так и для восточнохристианского и западного искусств[2].
В двух исследованиях, вышедших конце 30-х годов, — Рубена Дрампяна и Александра Свирина — Акоп Джугаеци на основе хранившегося тогда в Музее изобразительных искусств Армении Евангелия 1610 года выделен как яркая творческая индивидуальность[1]. Следующий шаг в изучении искусства Акопа Джугаеци был сделан Лидия Дурново, которая привлекла все три вышеупомянутые работы художника. Она относит его творчество к Эрзерумской школе которую считает одним из основных компонентов Джульфинской. Виднейшим представителем последней, был Акоп Джугаеци, которого она также связывает с Эрзерумскои школой[3]. Работ Джугаеци сохранилось не так много, во второй половине XX века было найдено несколько новых работ художника, всего же на данный момент известны и изучены 7 рукописей миниатюриста.
Напишите отзыв о статье "Акоп Джугаеци"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [www.golos.am/index.php?option=com_content&task=view&id=44797&Itemid=53 Последний миниатюрист средневековья]
- ↑ 1 2 [www.hist.msu.ru/Byzantine/BB%2041%20(1980)/BB%2041%20(1980)%20288.pdf «Византийский временник» Изд-во АН СССР, Москва 1980 г. Том 41 стр 288]
- ↑ [www.hist.msu.ru/Byzantine/BB%2021%20(1962)/BB%2021%20(1962)%20257.pdf «Византийский временник» Изд-во АН СССР, Москва 1962 г. Том XXI стр 257]
См. также
 Армянская миниатюра |
|---|
| | общее | | |
|---|
| | художественные школы | </div> |
|---|
<tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group" style="background:#FFCFAF">важнейшие рукописи
(IX—XIII века)</th><td class="navbox-list navbox-odd" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px"></td></tr><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group" style="background:#FFCFAF">художники
(XI—XVI века)</th><td class="navbox-list navbox-even" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;background:#f0f0f0;"></td></tr></table></td></tr></table>
Отрывок, характеризующий Акоп ДжугаециГосударь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.
На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
|
