Акоп Казазян-паша
| Акоп Казазян | |
| арм. Հագոբ Կազազյան փաշա</br>тур. Agop Kazazyan Paşa | |
 Портрет кисти неизвестного | |
| Род деятельности: |
министр финансов, министр тайного казначейства |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Акоп Казазян (арм. Հագոբ Կազազյան փաշա; тур. Agop Kazazyan Paşa, 1833, Стамбул, Османская империя — 1891, там же) — османский государственный деятель, по происхождению армянин. Министр финансов и министр тайного казначейства в правительствах при правлении султана Абдул-Хамида II.[1][2]
Биография
Акоп Казазян родился в 1833 году в Стамбуле в семье армян. Всю свою жизнь он прожил вместе с матерью в районе Еникёй, так и не женившись. О его личной жизни почти ничего не известно.
Несмотря на отсутствие высшего образования, благодаря природному интеллекту и трудолюбию сделал карьеру в османской администрации. Служил руководителем отдела переводов в Османском банке. После раскрытия случаев коррупции в этом учреждении, в 1789 году он был рекомендован генеральный директор Османского банка султану Абдул-Хамиду II на место директора тайного казначейства. В следующем году Акоп Казазян был назначен министром тайного казначейства. Благодаря проведенным им реформам, расходы государства сократились, а доходы выросли. В 1887 году он был назначен также и министром финансов. Проводимые им реформы, вызвали протест со стороны сотрудником министерства, и он подал прошение об отставке. Султан не принял отставку и поддержал реформы Акопа Казазяна. На посту министра финансов он усилил кредитоспособность Османской империи и в значительной мере погасил внешние долги государства.
Его просьба о помиловании Саркиса Баляна, архитектора-армянина, высланного во Францию по политическим мотивам, была удовлетворена. Акоп Казазян был членом Национального Собрания Армении, созданного в 1863 году и занимавшегося проблемами армянского населения Османской империи.
Акоп Казазян был фаворитом султана Абдул-Хамида II. Ему было присвоено звание паши и дарован ряд украшений самим султаном. Не являясь католиком, он был награждён Папой Пием IX орденом Святого Григория. Возможно, со стороны Римско-католической церкви это было признанием его помощи небольшой общине армяно-католиков в Османской империи.[3] После его смерти в 1891 году, по распоряжению султана, Акопу Казазяну были устроены государственные похороны.[4]
Напишите отзыв о статье "Акоп Казазян-паша"
Примечания
- ↑ Kevork Pamukciyan. Ermeni Kaynaklarından Tarihe Katkılar IV — Biyografileriyle Ermeniler. Aras Yayıncılık. Istanbul, 2003 268P. (p.95) ISBN 975-7265-54-5 (ошибоч.)
- ↑ Yervant Gomidas Çarkçıyan. Türk Devleti Hizmetinde Ermeniler. Kesit Yayınları. İstanbul, 2006 111P. (p.2) ISBN 978-9944-321-04-4
- ↑ [www.hyeetch.nareg.com.au/religion/history_p3.html The Armenian Catholic Church]
- ↑ [www.bolsohays.com/makaleac.asp?referans=181 Ünlü Ferhat. Osmanlı'nın Gözde Ermenileri. Bolsohays-Istanbul Armenians.]
Отрывок, характеризующий Акоп Казазян-паша
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
