Аксайчин

Аксайчин (кит. трад. 阿克賽欽, упр. 阿克赛钦, пиньинь: Ākèsàiqīn, уйг. ак сай, хинди अकसाई चिन, урду اکسائی چن) — регион, расположенный на границе Китая, Пакистана и Индии. Имеет площадь 42 685 км² (около 20 % всей территории штата Джамму и Кашмир). Территория управляется Китаем, но оспаривается Индией. Аксайчин является одним из двух основных территориальных споров между Индией и Китаем, вторая спорная территория — штат Аруначал-Прадеш.

Аксайчин (дословно переводится с уйгурского языка как «белый овраг Чин») представляет собой обширную высокогорную соляную пустыню, расположенную на высоте до 5 тыс. м. Географически является частью Тибетского плато. Местных жителей в районе практически нет, как и постоянных поселений. Осадков выпадает мало, поскольку окружающие горы препятствуют движению воздушных масс.

История

Исторически Аксайчин был частью Гималайского королевства Ладакх до его захвата Кашмиром в XIX веке, затем вошёл в состав Британской Индии — 24 марта 1914 года в Дели, путём тайного обмена письмами между Тибетом и Британской Индией (перед Симлской конференцией) была проведена демаркационная Линия Мак-Магона. Китай, не признававший суверенитет Тибета, возникший в ходе Британо-Китайской войны 1903—1904 года (закончившейся штурмом и взятием Лхасы британскими войсками и бегством Далай-ламы XIII в Монголию), в поисках военной помощи у Российской империи и вследствие последовавшего «парада суверенитетов» после революции 1911 года, не признал и данное соглашение, о чём, не зная о тайной договорённости, представитель Китая на Симлской конференции Чэнь Ифань 3 июля 1914 года и заявил.

Одной из причин Индо-китайской войны 1962 года был факт обнаружения Индией построенной Китаем дороги через спорные, согласно линии Макмагона, не признаваемой Китаем, территории. Китайское национальное шоссе 219, соединяющее Тибет и Синьцзян-Уйгурский автономный район, проходит через крохотный городок Тяньшуйхай в Аксайчине, который приобрёл стратегическую важность для Китая. Большая часть дороги расположена выше 4000 м над уровнем моря.

Модель ландшафта с Google Earth

В июне 2006 года на спутниковом снимке Google Earth обнаружили модель ландшафта восточной части Аксайчина и прилегающих районов Тибета в масштабе 500:1, построенную в 35 км на юго-запад от города Иньчуань, столицы Нинся-Хуэйского автономного района. Координаты модели: 38°16′ с. ш. 105°57′ в. д.38.267° с. ш. 105.950° в. д. / 38.267; 105.950   

Визуальное сравнение с ландшафтом Аксайчина выявляет отличное сходство. Модель размером 900 м × 700 м была окружена вспомогательными строениями, грузовиками и наблюдательными постами. Поскольку моделирование ландшафта используется для военных учений, появились различные версии о назначении данного объекта:

• тренировочный полигон для беспилотных летательных аппаратов для отработки траекторий бомбометания и схем рассеивания
• модель для изучения схем рассеивания химического или биологического оружия
• танковый полигон
• модель для моделирования водосборного бассейна, построенная в целях климатологических исследований.

По утверждению местных властей, модель является танковым полигоном, который был построен в 1998-1999 годах.

Ссылки

• [www.adserballe.com/tibet2002photo1.htm Фотографии Аксайчина]
• [www.rediff.com/news/2003/jun/20spec.htm The Great China-India Game] История вечно неоднозначной границы Индии с Китаем в Аксайчине.  (англ.)
• [edition.cnn.com/2002/WORLD/asiapcf/east/05/24/aksai.chin/ Aksai Chin: China’s disputed slice of Kashmir]
• [www.lib.berkeley.edu/SSEAL/SouthAsia/kashmir.html Conflict in Kashmir: Selected Internet Resources by the Library, University of California, Berkeley, USA]
• [kewang2.spaces.live.com/blog/cns!836449133D1FE13D!654.entry Фотографии с Google Earth]  (кит.)

Отрывок, характеризующий Аксайчин

В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.