Аксельрод, Владимир Ильич
Поделись знанием:
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
| Владимир Ильич Аксельрод | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Страна: |
СССР, Россия |
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Альма-матер: | |
| Известен как: |
Координатор движения «Юные за возрождение Петербурга» |
| Награды и премии: |
|
| Сайт: |
[vladimirakselrod.spb.ru/ rakselrod.spb.ru] |
Влади́мир Ильи́ч Аксельро́д (р. 6 декабря 1944) — кандидат педагогических наук, методист Санкт-Петербургского городского Дворца творчества юных, преподающий историю Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Председатель Координационного Совета Санкт — Петербургского культурно — патриотического молодёжного общественного движения «Юные — за возрождение Петербурга», объединяющее более 1600 ребят, интересующихся историей и судьбой родного города.
Содержание
Биография
Родился в Ленинграде в 1944 году в семье советских функционеров. Отец Илья Львович и мать Зоя Николаевна были партийными служащими. Младший брат — Николай (Творческий псевдоним — А. Ник). Двоюродный брат — Борис Ванталов (Творческий псевдоним — Б. Констриктор).
Декан юношеского факультета Университета Санкт-Петербурга (Юношеский университет Петербурга).
Читает лекции и проводит экскурсии для школьников.
В 1973 году основал историко-краеведческий клуб «Петрополь», входящий в состав Санкт-Петербургского дворца творчества юных.
Заслуженный работник культуры Российской Федерации (2006)[1]
Основные труды
- Аксельрод В. И., Манькова А. А. Конюшенная площадь и Малая Конюшенная улица. — СПб.: Русская тройка, 2011. — 349, [1] с. — ISBN 978-5-227-02697-2.
- Аксельрод В. И., Исаченко В. Г. Улица Чехова. — СПб.: МиМ-Дельта, 2010. — 266, [1] с. — ISBN 978-5-227-02101-4.
- Аксельрод В. И., Буланкова Л. П. Аничков дворец — легенды и были. — СПб.: ООО «Алмаз», 1996. — 175 с.
- Демичева Н. Н., Аксельрод В. И. Зодчие и строители Аничкова дворца. — СПб.: СПбГДТЮ, 1994. — 63 с.
- Аксельрод В. И. Петербург Петровской эпохи: Учебное пособие по курсу «История и культура Санкт-Петербурга». — СПб.: ТПО «Феб», 1993. — 35 с.
- В. И. Аксельрод, Н. Н. Веснина, Д. А. Демидова и др. Сады и парки Ленинграда. — Л.: Лениздат, 1981. — 239 с.
Напишите отзыв о статье "Аксельрод, Владимир Ильич"
Примечания
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=33938&PSC=1&PT=3&Page=4 Почётное звание присвоено указом Президента РФ В. В. Путина 29 мая 2006 г.]
Ссылки
- Биография
- [old.anichkov.ru/70day/goldenbook/a-g Городской дворец творчества юных — Золотая книга Дворца]
- Библиография
- [ab.lfond.spb.ru/spb/akselrod-bib.htm Библиография краеведческих работ В. И. Аксельрода с 1991 по 2003 гг.] // Исследователи Санкт-Петербурга
- [www.olimp.anichkov.ru/gdtu/biblio/bookped Книги педагогов Дворца творчества юных]
- Другие ссылки
- [encspb.ru/object/2803935740 Энциклопедия Санкт-Петербурга]
- [klub-petropol.narod.ru Историко-краеведческий клуб «Петрополь»]
- Дмитрий Ратников [www.spbvedomosti.ru/article.htm?id=10245312@SV_Articles Архивы юношей питают] // Санкт-Петербургские ведомости. — 2007. — № 189 от 09.10.2007.
- Александр Жабский [www.spbvedomosti.ru/article.htm?id=10249126@SV_Articles Край наш ведающие] // Санкт-Петербургские ведомости. — 2008. — № 50 от 20.03.2008.
- Дмитрий Ратников [www.spbvedomosti.ru/article.htm?id=10254133@SV_Articles По заветам Владимира Ильича] // Санкт-Петербургские ведомости. — 2008. — № 211 от 11.11.
Отрывок, характеризующий Аксельрод, Владимир Ильич
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
