Аксельрод, Глеб Борисович

Глеб Бори́сович Аксельро́д (11 октября 1923, Москва — 2 октября 2003, Ганновер) — российский пианист и музыкальный педагог.

Окончил Московскую консерваторию (1948), класс Григория Гинзбурга. Лауреат Международного музыкального фестиваля «Пражская весна» (премия имени Сметаны, 1951), обладатель второй премии на первом Международном конкурсе пианистов имени Вианы да Мотта (1957, вслед за Наумом Штаркманом). В 1959—1997 годах преподавал в Московской консерватории, с 1979 года профессор. Среди учеников: Гульджамиля Кадырбекова, Сергей Мусаелян и др.

Награды

• 1966 — Заслуженный артист РСФСР

Ссылки

• [www.mosconsv.ru/ru/person.aspx?id=9032 Страница на сайте Московской консерватории]

Классическая музыка   Россия   Москва

Отрывок, характеризующий Аксельрод, Глеб Борисович

С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.