Аксиньино (Одинцовский район)

Село Аксиньино Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Московская областьМосковская область Муниципальный район Одинцовский Сельское поселение Ершовское Координаты 55°44′08″ с. ш. 36°59′11″ в. д.55.73556° с. ш. 36.98639° в. д. / 55.73556; 36.98639    Первое упоминание 1448 Население 55 человек (2006) Часовой пояс UTC+3 Почтовый индекс 143031 Автомобильный код 50, 90, 150, 190, 750 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=46241802012 46 241 802 012] Показать/скрыть карты

Аксиньино — село в Одинцовском районе Московской области, входит в сельское поселение Ершовское (ранее — Аксиньинсикий сельский округ). Население (2006) — официально зарегистрированных 55 человек.

Село расположено на левом берегу реки Москвы.

История

Первое упоминание Аксиньина относится к 1448 году. Тогда московский боярин Игнатий Васильевич Минин передал «на помин души» село Оксиньинское митрополиту Ионе. В грамоте Игнатий называл село «вотчиной», что по всей видимости означает, что село существовало ещё в начале века и принадлежало его отцу Василию Дмитриевичу.

В середине XVII века село Аксиньино, расположенное на дороге из Москвы в Звенигород, оказалось удобным местом для остановки царя Алексея Михайловича на пути в любимый им Саввино-Сторожевский монастырь. Видимо, поэтому село перешло во владение монастыря. При Екатерине II село стало «экономическим» и вошло в Нахабинскую волость.

Наивысшего развития село достигло в 30-е годы XX века. В 1926 году в Аксиньине было 783 жителя в 155 дворах. Большинство из них занимались крестьянским трудом. В селе располагались школа I ступени, изба-читальня, мелиоративное и кооперативное товарищества, сельсовет. В 1941 году Аксиньино попало на линию фронта.

В послевоенные годы начался отток населения в Москву, к 2006 году в селе оставалось 55 жителей. В 1994—2002 годах — центр Аксиньинского сельского округа.

Динамика населения Аксиньина:

Год	1624	1678	1852	1890	1926	1989	2006
Человек		136	645	695	783	102	55
Дворов	18	35	84		155	68

Достопримечательности

В селе Аксиньино расположена церковь Николая Чудотворца. Она была построена в 1865—1874 годах в традициях русского храмового зодчества XVII века (псевдорусский стиль), предположительно по проекту архитектора В. О. Грудзина. Была закрыта в 1937 году, сильно повреждена, возрождена в 1990 году. Приделы церкви: Троицкий (ныне Никольский), Никольский (ныне Троицкий), Покровский.

Литература

• Одинцовская земля / К. А. Аверьянов. — М.: Энциклопедий российских деревень, 1994. — С. 70—73. — 496 с.

Отрывок, характеризующий Аксиньино (Одинцовский район)

Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.