Актантная схема

В парижской семиотической школе А. Ж. Греймаса актантной схемой (фр. schéma actantiel) называется фундаментальная универсальная нарративная структура, лежащая в основе любого текста. Актантная схема представляет собой модифицированную и обобщённую версию «кругов действия» из «Морфологии сказки» В. Я. Проппа.

По Греймасу, существует шесть актантных ролей, или функций, объединенных в три пары бинарных оппозиций: субъект/объект, отправитель/получатель, помощник/оппонент. которые вместе учитывают все возможные взаимоотношения в рассказе и по сути дела вообще в сфере человеческой деятельности.

В эту схему может быть также включена роль антисубъекта — вариант роли оппонента. Эти нарративные роли могут исполнять люди, места, предметы или абстрактные понятия.

Схема иллюстрирует, прежде всего, обязательное отношение между отправителем и получателем. Оно основано на желании получить предмет или обязательство: это желание отправитель передает получателю, после чего последний отправляется на поиски. Таким образом, функция отправителя — побудить получателя сделать что-либо (faire faire), тем самым превратив его из получателя в субъекта.

С другой стороны, отношение между субъектом и объектом, также основанное на желании или долженствовании, связано с изменением бытийного состояния (faire être) : его функция в том, чтобы преобразовать ситуацию недостатка или желания в ситуацию достаточности посредством соединения с объектом или разъединения с ним. Таким образом, желание получить объект становится ключевым звеном всей схемы.

Отрывок, характеризующий Актантная схема

– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.