Актюбинская губерния

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Актюбинская губерния
Страна

СССР

Статус

губерния

Входит в

Киргизская АССР, Казакская АССР

Административный центр

Актюбинск

Дата образования

1921—1928

Официальный язык

русский, казахский

Население (1926)

468,8 тыс.

Национальный состав

казахи, украинцы, русские

Площадь

442,7 тыс. км²

Актю́бинская губе́рния (каз. Ақтөбе губерниясы) — административно-территориальная единица Киргизской (с 1925 — Казакской) АССР, существовавшая в 1921—1928 годах. Центр — город Актюбинск.

Решение о создании Актюбинской губернии из части упраздняемой Оренбургско-Тургайской губернии было принято 11 декабря 1920 года на I сессии ЦИК Киргизской АССР (утверждено ВЦИК 8 декабря 1921 года). Границы губернии неоднократно претерпевали изменения. 17 января 1928 года в связи с переходом на окружное деление Актюбинская губерния была упразднена (утверждено ВЦИК 3 сентября). При этом её территория была распределена между Адаевским и Актюбинским округами Казакской АССР[1].





География

По данным 1926 года площадь губернии составляла 442 664 км²[2]. Рельеф губернии был равнинным, за исключением пересекающей её с севера на юг узкого (20-35 км) Мугорджарского хребта со средней высотой около 250 м. Мугоджары являлись водоразделом бассейнов Каспийского и Аральского морей. К бассейну Каспийского моря в пределах губернии относились реки Эмба, Сагыз и притоки Урала. Помимо них по территории губернии протекала крупная река Иргиз. Все эти реки были маловодными и летом пересыхали. Озёра и часть рек были горько-солёными[3].

Климат Актюбинской губернии континентальный, осадков выпадало от 100 до 300 мм в год (максимум на северо-западе губернии, минимум — на юго-востоке). В Актюбинске средняя температура зимы составляла −12,9°С, лета — +21,6°С. К северо-западу от Актюбинска имелись слабые чернозёмы, южнее — каштановые почвы, а на юго-востоке губернии — бурые почвы. В окрестноятсях Аральского моря преобладали пески. Имелось значительное количество солонцов[3].

Административное деление

12 апреля 1921 года было утверждено деление Актюбинской губернии на 4 района:

26 мая 1921 года из бывшей Оренбургско-Тургайской губернии в Актюбинскую был передан Иргизский район, включавший 17 волостей. 21 октября 1921 года из Иргизского района выделились новые Карабутакский (4 волости) и Челкарский (7 волостей) районы. 19 ноября 1921 года из Уральской губернии передан Уильский район в составе 14 волостей. 19 декабря 1921 года был упразднён Можаровский район.

5 июля 1922 года все районы были упразднены, а вместо них созданы 5 уездов:

27 ноября 1923 года в состав Актюбинской губернии (из Кустанайской) был передан Тургайский уезд в составе 8 волостей. 12 января 1924 года был упразднён Иргизский уезд, а 16 января — Ак-Булакский уезд.

28 июня 1927 года Тургайский уезд был выведен из состава Актюбинской губернии и передан частью в Сырдарьинскую губернию, а частью в Кустанайский округ[1].

Население

Численность населения Актюбинской губернии по данным переписи 1926 года составила 468 882 человека, которые проживали в 5 городах и 6302 сельских населённых пунктах. Распределение населения по уездам было таким[2]:

Уезд Население, чел. Площадь, км² Плотность населения,
чел/км²
Урбанизация, %
Актюбинский 207 917 58 649 3,5 10,0
Темирский 75 918 76 097 1,0 7,9
Тургайский 94 520 165 593 0,6 1,9
Челкарский 90 527 142 325 0,6 7,5
Губерния в целом 468 882 442 664 1,1 7,6

Национальный состав населения губернии по переписи 1926 года был таков: казахи — 68,3 %; украинцы — 18,9 %; русские — 9,3 %; татары — 1,7 %[4].

Экономика

Промышленность в Актюбинской губернии была развита крайне слабо. Известные к тому времени полезные ископаемые (уголь, нефть и сланцы) не разрабатывались. В начале 1920-х годов в губернии было 439 промышленных предприятий, но лишь на 17 из них было более 30 рабочих. Общее число рабочих составляло 3525 чел. Основу промышленности составляли предприятия по переработке сельскохозяйственного сырья — зерна, кож, молока и проч. Большинство предприятий располагалось в Актюбинском уезде[3].

Единственной железной дороге в губернии была линия Оренбург — Ташкент, пересекавшая губернию с северо-запада на юго-восток. Судоходных рек и шоссейных дорог не было. Из губернии вывозились шерсть, кожа и мясо, а в урожайные годы также зерно. Ввозились в основном дешёвые ткани, чай и сельскохозяйственные орудия[3].

Напишите отзыв о статье "Актюбинская губерния"

Примечания

  1. 1 2 Справочник по административно-территориальному делению Казахстана (август 1920 — декабрь 1936) / Базанова Ф. Н.. — Алма-Ата: Архивное управление МВД Казахской ССР, 1959. — С. 46-60, 133-136. — 286 с. — 1500 экз.
  2. 1 2 [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_26.php?reg=365 Всесоюзная перепись населения 1926 г. РСФСР и её регионы. Населенные места. Наличное городское и сельское население] (рус.). Демоскоп. Проверено 27 февраля 2016.
  3. 1 2 3 4 Н[иколай]. Б[аранский]. Актюбинская губерния. — Большая Советская энциклопедия. — М. : АО "Советская энциклопедия", 1926. — Т. 2. Аконит - Анри. — С. 68-74.</span>
  4. [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_nac_26.php?reg=1496 Всесоюзная перепись населения 1926 года. Национальный состав населения по регионам РСФСР] (рус.). Демоскоп. Проверено 27 февраля 2016.
  5. </ol>

Отрывок, характеризующий Актюбинская губерния

Так говорила в июле 1805 года известная Анна Павловна Шерер, фрейлина и приближенная императрицы Марии Феодоровны, встречая важного и чиновного князя Василия, первого приехавшего на ее вечер. Анна Павловна кашляла несколько дней, у нее был грипп , как она говорила (грипп был тогда новое слово, употреблявшееся только редкими). В записочках, разосланных утром с красным лакеем, было написано без различия во всех:
«Si vous n'avez rien de mieux a faire, M. le comte (или mon prince), et si la perspective de passer la soiree chez une pauvre malade ne vous effraye pas trop, je serai charmee de vous voir chez moi entre 7 et 10 heures. Annette Scherer».
[Если y вас, граф (или князь), нет в виду ничего лучшего и если перспектива вечера у бедной больной не слишком вас пугает, то я буду очень рада видеть вас нынче у себя между семью и десятью часами. Анна Шерер.]
– Dieu, quelle virulente sortie [О! какое жестокое нападение!] – отвечал, нисколько не смутясь такою встречей, вошедший князь, в придворном, шитом мундире, в чулках, башмаках, при звездах, с светлым выражением плоского лица. Он говорил на том изысканном французском языке, на котором не только говорили, но и думали наши деды, и с теми тихими, покровительственными интонациями, которые свойственны состаревшемуся в свете и при дворе значительному человеку. Он подошел к Анне Павловне, поцеловал ее руку, подставив ей свою надушенную и сияющую лысину, и покойно уселся на диване.
– Avant tout dites moi, comment vous allez, chere amie? [Прежде всего скажите, как ваше здоровье?] Успокойте друга, – сказал он, не изменяя голоса и тоном, в котором из за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.
– Как можно быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно оставаться спокойною в наше время, когда есть у человека чувство? – сказала Анна Павловна. – Вы весь вечер у меня, надеюсь?
– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.
– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d'artifice commencent a devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.