Акт о Квебеке

Акт о Квебеке 1774
An Act for making more effectual Provision for the Government of the Province of Quebec in North America
Вид:	Парламент Великобритании
Номер:	14 Geo. III глава 83
Принятие:	22 июня 1774 (1774-06-22)
Вступление в силу:	Провинция Квебек
Утрата силы:	1791 (принят Конституционный акт 1791)

Акт о Квебе́ке 1774 года (англ. Quebec Act) — закон Парламента Великобритании (14 Geo. III глава 83), устанавливающий процедуры управления в провинции Квебек. Один из т. н. Невыносимых законов.

Основными деталями закона были:

• Территория провинции была расширена и стала включать часть Индейской резервации, в том числе значительную часть территории современной южной Онтарио, а также территорию современных Иллинойса, Индианы, Мичигана, Огайо, Висконсина и частично Миннесоты.
• Присяга на верность была заменена на такую, где не было упоминания протестантской веры.
• Гарантировалось свободное исповедание католицизма.
• Гарантировалась свобода вероисповедания.
• Было восстановлено использование французского гражданского права в частных вопросах, хотя в государственном управлении, в том числе в уголовном преследовании, сохранялось применение английского common law.

Акт имел огромные последствия как в самом Квебеке, так и в Тринадцати колониях. В Квебеке англоговорящие иммигранты из Британии и южных колоний протестовали против многих его положений, которые они считали ограничением их политических свобод. Франкоговорящие канадцы разделились в оценке закона; владевшие землёй сеньоры и духовенство были в целом довольны его положениями.

В колониях Акт был принят в ходе той же сессии Парламента, в ходе которой принимались и многие другие законы, призванные наказать Тринадцать колоний за бостонское чаепитие и другие протесты, поэтому в колониях он рассматривался вместе с теми законами и стал одним из «репрессивных законов». Положения Акта о Квебеке рассматривались как новая модель британского колониального режима, по которой колонии будут лишены их выборных собраний и наряду с протестантскими верованиями будет распространяться римско-католическая вера. Также были ограничены возможности колоний расширять свои западные границы, так как значительная часть Территории Огайо была передана провинции Квебек.

Предпосылки

После Семилетней войны победившая в ней Великобритания и проигравшая Франция оформили мир Парижским договором 1763 г. По условиям этого договора Королевство Франция уступало Британии Новую Францию, стремясь сохранить острова Гваделупа и Мартиника, ценные своим сахарным производством. Новая Франция считалась менее ценной, так как её единственным значимым продуктом в то время были бобровые шкуры. Территория вдоль реки Святого Лаврентия, называемая французами Канада, была переименована британцами в Квебек по названию её столицы. Гражданская администрация территорий, приобретённых британцами в войну, была создана по Королевской декларации 1763 г.

По условиям мирного договора канадцы, которые решили остаться, становились британскими подданными. Для того чтобы быть допущенными к службе в государственных учреждениях, они должны были принести присягу Королю, содержавшую особые положения, противоречащие католическим убеждениям. Так как многие из преимущественно римско-католических канадцев не желали приность такую присягу, это препятствовало нежелательному наплыву франкоговорящих канадцев в местное управление.

С ростом волнений в колониях к югу, которые в результате завершились Войной за независимость 1775—1783 гг., британцы боялись, что франкоканадцы также могли поддержать растущее сопротивление. В то время франкоканадцы составляли подавляющее большинство населения провинции Квебек (более 99 %), а поток британских иммигрантов был слаб. Чтобы заручиться лояльностью британской короне примерно 70 000 франкоканадцев, первый губернатор Джеймс Мюррей и следующий губернатор Гай Карлтон заявил о необходимости изменений. Также существовала необходимость в компромиссе между противоречащими друг другу требованиями франкоговорящих и новоприбывших британских подданных. Эти усилия колониальных губернаторов в результате привели к принятию Акта о Квебеке 1774 г.

Воздействие на провинцию Квебек

• Территория: Актом были определены границы провинции. Кроме территории французской провинции Канада, к ней были присоединены территории современных Южной Онтарио, Иллинойса, Индианы, Мичигана, Огайо, Висконсина и частично Миннесоты. Это втрое увеличило площадь провинции по сравнению с французской провинцией.
• Религия: Акт позволил должностным лицам исповедовать римско-католическую веру, заменив клятву руководителей Елизавете I и её наследникам на клятву Георгу III без упоминания протестантской веры. Это впервые позволило франкоканадцам законно участвовать в делах провинциального управления без официального отречения от их веры. Был также восстановлен сбор церковной десятины, прекращённый предыдущими административными нормами, и разрешил иезуитским священникам вернуться в провинцию.
• Структура управления: Акт определил структуру провинциального управления. Губернатор назначался Короной и управлял при содействии законодательного совета; о выборном законодательном собрании никаких положений не было.
• Право: Традиционная французская система частного права была восстановлена по гражданским делам. Британские формы правосудия применялись к уголовным делам.
• Землепользование: Восстановлена система сеньората как средство распределения и управления пользованием земли. Эта система применялась французами для управления провинцией; британцы ввели районную систему землеустройства в 1763 г.

Участие франкоканадцев

Внутренние контакты британского колониального управления в Квебеке наводили на мысль о неудаче в достижении целей, поставленных перед Актом о Квебеке. 4 февраля 1775 губернатор Гай Карлтон писал генералу Томасу Гейджу, что он считал канадцев в целом довольными этим актом.

В том же письме Карлтон заметил, что Акт не является долговременным решением.

Около 4 месяцев спустя опасения Карлтона о способности канадского дворянства (фр. noblesse) и духовенства управлять народом подтвердились. 7 июня, после новостей о битвах при Лексингтоне и Конкорде, а также о захвате форта Тикондерога и последующего нападения Бенедикта Арнольда на форт Сен-Жан, он написал колониальному секретарю Дартмуту, что на оборону провинции выступило лишь местное дворянство (притом лишь молодёжь), а индейцы и крестьяне саботировали военные сборы.

Менее чем через месяц, 28 июня 1775, главный судья Уильям Хей писал лорду-канцлеру из Квебека, что франкоканадцы недовольны новым актом, английскими офицерами и законами и негативно настроены по отношению к английским купцам.

21 сентября 1775 лейтенант-губернатор Крамаэ, управлявший Квебеком, пока Карлтон был в Монреале, писал Дартмуту о неудаче в сплочении народа после сообщений о грядущем вторжении из южных колоний: верность королевской службе продемонстрировали лишь джентри, духовенство и большинство городских жителей.

См. также

• Конституционная история Канады
• Хронология квебекской истории
• История Онтарио
• История Канады

Литература

• Нохрин И.М. [www.academia.edu/6668370/_._._1763-1791_._ Канада: английская или французская? Утверждение британской колониальной администрации в Квебеке и первые попытки урегулирования межэтнических противоречий (1763–1791 гг.)]. – Челябинск: Энциклопедия, 2013. – 160 с. ISBN 978-5-91274-197-5

Ссылки

• Оригинальный текст [www.canadiana.org/ECO/PageView/48786/0003?id=7f1ab5cd834af05f&size=2 Акта о Квебеке]
• Полный текст [www.solon.org/Constitutions/Canada/English/PreConfederation/qa_1774.html Акта о Квебеке — Общество юристов Верхней Канады (Онтарио)]
• [www.academia.edu/6668370/_._._1763-1791_._ Квебекский акт 1774 г.] текст на русском языке в работе Нохрин И.М. Канада: английская или французская? Утверждение британской колониальной администрации в Квебеке и первые попытки урегулирования межэтнических противоречий (1763–1791 гг.). – Челябинск: Энциклопедия, 2013. – 160 с. ISBN 978-5-91274-197-5

• [www.canadiana.org/citm/themes/constitution1_e.html Становление Канады — Конституционная история]
• [encyclopedia.jrank.org/PYR_RAY/QUEBEC_ACT.html Статья об Акте о Квебеке в Encyclopedia Britannica 1911 г.]

Отрывок, характеризующий Акт о Квебеке

– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.