Акулов, Филипп Егорович

Филипп Егорович Акулов
Дата рождения	16 (28) июля 1878(1878-07-28)
Место рождения	село Шутинское, Крестовская волость, Камышловский уезд Пермская губерния, Российская империя (ныне Катайский район, Курганская область)
Дата смерти	17 октября 1934(1934-10-17) (56 лет)
Место смерти	г. Катайск, Катайский район, Челябинская область, РСФСР, СССР (ныне Курганская область)
Принадлежность	Российская империя Российская империя СССР СССР
Род войск	кавалерия, пехота
Годы службы	1900—1924
Командовал	командир бригады 29 стрелковой дивизии, комбриг кавалерийской группы 12 армии, комбриг 57 Екатеринбургской стрелковой дивизии
Сражения/войны	Русско-японская война Первая русская революция Первая мировая война Гражданская война в России Советско-польская война
Награды и премии	Награды Российской империи Награды РСФСР

Акулов Филипп Егорович (16 (28) июля 1878, с. Шутинское, ныне Курганская область — 17 октября 1934, Катайск, ныне Курганская область) — красный командир времён гражданской войны.

Биография

Филипп Акулов родился в крестьянской семье в селе Шутинском Крестовской волости Камышловского уезда Пермской губернии (ныне с. Шутино центр Шутинского сельсовета Катайского района Курганской области). По одним данным он родился 16 (28) июля 1878, по другим 16 (28) июля 1872 или 16 (28) июля 1879. Окончил местную школу.

Служба в императорской армии

В 1902 (или 1900) году по жребию вступил на военную службу, зачислен в 1-й гусарский Сумский полк. В 1903 г. окончил учебную команду. В 1904 году произведен в младшие унтер-офицеры. В 1904 году отправился в Манчжурию на войну. в 1905 году уволен в запас старшим унтер-офицером.

Работал шахтером на Алапаевских горных приисках.

С 1908 года конный полицейский урядник Камышловского уезда.

В июле 1914 г. мобилизован в 21-й Сибирский стрелковый полк. Произведен в фельдфебели, а позже в подпрапорщики.

Служба в РККА

Зимой 1918 года вернулся с фронта домой сторонником Советской власти. Работал председателем Шутинского сельсовета, народным судьёй, волостным военным комиссаром.

Вступил добровольцем в формирующийся 1-й Крестьянский Красный Коммунистический Советский полк и стал помощником командира полка.

С 15 июля 1918 года командир этого полка. Участвовал в боях в Сухом Логу. В ноябре 1918 г. стал командиром 1-й бригады 29 стрелковой дивизии. Награждён орденом Красного Знамени. В мае 1919 года стал командиром Путиловского стального кавалерийского полка. руководил дерзкими операциями в тылы войск Колчака.

В августе 1919 года переведён инструктором кавалерии по борьбе с конницей противника 12-й армия на Юго-Западный фронт. Участвовал в разгроме войск Деникина и Петлюры.

Участник советско-польской войны на Западной Украине. В 1920 году командир 1-го кавалерийского полка 60-й стрелковой дивизии. После чего командовал Особой кавалерийской бригадой 12-й армии и кавалерийской группой 12-й армии и дошёл с боями до польского города Холм. После расформирования группы назначен командиром 58-го кавалерийского полка.

В ноябре 1920 года откомандирован в распоряжение Екатеринбургского губернского военкомата. 31 декабря 1920 года направлен в Приуральский военный округ, где состоял для поручений при помощнике командующего войсками округа. В 1921-22 гг. командовал 57-м Екатеринбургским стрелковым полком. В дальнейшем был начальником гарнизонов Перми и Вятки. В 1922 году был в штабе Западно-сибирского военного округа. Участвовал в подавлении Западно-Сибирского восстания. В 1922 году демобилизован по болезни.

После войны

В 1924 году Акулов Филипп Егорович вернулся в село Шутинское. Возглавлял советские учреждения в Камышлове и Катайске. По 1933 года. проживал в городе Свердловске.

Филипп Егорович Акулов погиб 17 октября 1934 года в результате несчастного случая (при пожаре)

По данным газеты "Содействие" № 4 (06.2011 г. с. 8,9) погиб в 1933 году.

Память

Именем Ф. Е. Акулова названы улицы в Екатеринбурге, Катайске и других городах Урала. Также назван в честь него Акуловский микрорайон Перми (микрорайон назван в 1939 г. в честь пермяка Степана Окулова и первоначально назывался Окуловским).

Награды

• Орден Красного Знамени № 252 (Приказом РВС Республики № 71 от 16 мая 1919 г.)
• Георгиевский крест:
  • 1 степени № 18900 — в штыковой схватке, личным мужеством и храбростью содействовал успеху атаки. (Приказ по 5 Сибирскому армейскому корпусу № 359 от 23 сентября 1916 г.)
  • 2 степени — при штыковой схватке, личным мужеством и храбростью содействовал успеху атаки. (Приказ по 5 Сибирскому армейскому корпусу № 328 от 10 сентября 1916 г.)
  • 3 степени № 162993 — при взятии занятого противником укреплённого места, примером отличной храбрости ободрял своих товарищей и при штыковой схватке, личным мужеством и храбростью содействовал успеху атаки. (Приказ по 5 Сибирскому армейскому корпусу № 199 от 21 июля 1916 г.)
  • 4 степени № 27538 — доставил на место боя патроны, когда в них была чрезвычайная надобность. (Приказ по 5 Сибирскому армейскому корпусу № 171 от 24 июня 1916 г.)
• Георгиевская медаль:
  • 3 степени № 182845 (Приказ по 5 Сибирскому армейскому корпусу № 367 от 27 сентября 1916 г.)
  • 4 степени № 1019084 (Приказ по 5 Сибирскому армейскому корпусу № 331 от 12 сентября 1916 г.)

Согласно Пермскому путеводителю-справочнику 1970 г.^{[уточнить]} во время Первой мировой войны Акулов возглавлял команду разведчиков, был награждён четырьмя Георгиевскими медалями, четырьмя Георгиевскими крестами, орденом Анны и произведён в первый офицерский чин.

Литература

• Черданцев И. К. [www.docme.ru/doc/43091/cherdancev-i.k.-krasnyj-oryol--geroj-grazhdanskoj-vojny-fili... Красный орел: Герой гражданской войны Филипп Акулов]. — Пермь: Перм. кн. изд-во, 1972. — 132 с. — (Замечательные люди Прикамья).
• Черданцев И. Акулов Филипп Егорович // Вся жизнь — народу. Пермь, 1981. С. 21-24; Веч. Пермь. 1972. 1 июля.

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Акулов, Филипп Егорович

– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…