Акутагава, Рюноскэ
| Акутагава Рюноскэ | |
| 芥川龍之介 | |
| Псевдонимы: |
Gaki |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Место смерти: | |
| Род деятельности: |
прозаик, эссеист |
| Годы творчества: | |
| Направление: | |
| Жанр: | |
| [www.lib.ru/INOFANT/RUNOSKE/ Произведения на сайте Lib.ru] | |
Рюно́скэ Акутага́ва (яп. 芥川 龍之介 Акутагава Рю:носукэ?, 1 марта 1892 — 24 июля 1927) — японский писатель, классик новой японской литературы. Отец композитора Ясуси Акутагавы (1925—1989) и драматурга Хироси Акутагавы. Известен своими рассказами и новеллами. В 1935 году в Японии учреждена литературная Премия имени Рюноскэ Акутагавы.
Содержание
Жизнь и творчество
Будущий писатель родился в семье небогатого торговца молоком по имени Тосидзо Ниихара в час Дракона дня Дракона года Дракона, и поэтому был назван Рюноскэ (первый иероглиф, 龍, означает «дракон»). Матери Рюноскэ было уже за 30, а отцу за 40, когда тот появился на свет, что считалось в Японии того времени плохой приметой. Когда Рюноскэ было десять месяцев, в сумасшедшем доме покончила жизнь самоубийством его мать, после чего он был усыновлён бездетным братом матери Митиаки Акутагавой, чью фамилию впоследствии и принял. Старая интеллигентная семья дяди имела в числе своих предков писателей и учёных, бережно хранила древние культурные традиции. Здесь увлекались средневековой поэзией и старинной живописью, строго соблюдался старинный уклад, построенный на повиновении главе дома.
В 1913 году поступил на отделение английской литературы филологического факультета Токийского университета, где вместе с друзьями издавал литературный журнал «Синситё» («Новое течение»). Там же был опубликован дебютный рассказ «Старик» (1914). Его творчество отмечено ранним успехом. Известность принесли рассказы из жизни средневековой Японии: «Ворота Расёмон» (1915), «Нос» (1916), «Муки ада» (1918) и другие.
В молодости испытал сильное влияние таких японских авторов эпохи Мэйдзи, как Нацумэ Сосэки и Мори Огай, а также европейской литературы (Мопассан, Франс, Стриндберг, Достоевский). Акутагава хорошо знал европейскую, в том числе, русскую литературу. Рассказ «Бататовая каша» был вдохновлён повестью Гоголя «Шинель», «Нос» — одноимённой повестью Гоголя, а рассказ «Сад» — пьесой Чехова «Вишнёвый сад». В рассказе «Вальдшнеп» (1921) главные герои — русские писатели Лев Толстой и Иван Тургенев.
С 1916 года Акутагава преподавал английский язык в Морском механическом училище. В 1919 поступил на работу в газету «Осака майнити симбун». В качестве специального корреспондента в 1921 году был отправлен на четыре месяца в Китай. Пребывание в Китае не принесло желаемого улучшения телесного и психического здоровья: писатель вернулся усталым и продолжал страдать бессонницей и нервными расстройствами, что передалось по наследству от матери. Тем не менее именно к этому периоду относится написание лучших его произведений, одним из которых стал новаторский рассказ «В чаще» (1922). По утверждению Аркадия Стругацкого, это «поразительное литературное произведение, совершенно уникальное в истории литературы, поднявшее откровенный алогизм до высочайшего художественного уровня». О преступлении рассказывает несколько человек, причём все версии противоречат друг другу.
После публикации рассказа «В чаще» существенно изменяется творческая манера, в результате чего темой произведений становится повседневное и безыскусное, а сам стиль — лаконичным и ясным («Мандарины», «Вагонетка» и др. рассказы). В 1920-х годах Акутагава также обращается к автобиографической прозе. Характерно название одного рассказа — «О себе в те годы». О периоде преподавания он написал в цикле рассказов о Ясукити («Рыбный рынок», «Сочинение», «А-ба-ба-ба-ба» и другие). «Слова пигмея» (1923-26) — собрание афоризмов и эссе на разные темы. В них Акутагава говорит о себе: «У меня нет совести. У меня есть только нервы». В автобиографичных «Зубчатых колёсах» писатель описывает свои галлюцинации.
Все последние годы жизни Акутагава переживал сильное нервное напряжение. Навязчивыми стали мысли о самоубийстве. Всё это выражено в предсмертных «Жизни идиота», «Зубчатых колёсах» и «Письме старому другу». После долгих и мучительных раздумий о способе и месте смерти 24 июля 1927 года он покончил с собой, приняв смертельную дозу веронала.
С 1960-х годов произведения Акутагавы широко издаются в СССР и в России.
25 сентября 2015 года его именем назван кратер Akutagawa на Меркурии[1].
Библиография
| Год | Японское название | Русское название |
|---|---|---|
| 1914 | 老年 | Старик |
| 1915 | 羅生門 | Ворота Расёмон |
| 1916 | 鼻 | Нос |
| MENSURA ZOILI | Мензура Зоили | |
| 芋粥 | Бататовая каша | |
| 手巾 | Носовой платок | |
| 煙草と悪魔 | Табак и дьявол | |
| 1917 | さまよえる猶太人 | Вечный жид |
| 戯作三昧 | Фантастика в изобилии | |
| Январь 1917 | 運 | Счастье |
| Апрель 1917 | 道祖問答 | |
| Апрель — июнь 1917 | 偸盗 | Ограбление |
| 1918 | 蜘蛛の糸 | Паутинка |
| 地獄変 | Муки ада | |
| 邪宗門 | ||
| 奉教人の死 | Смерть христианина | |
| 枯野抄 | ||
| るしへる | ||
| 1919 | 犬と笛 | Собаки и свисток |
| きりしとほろ上人伝 | Житие святого Кирисутохоро | |
| 魔術 | Чудеса магии | |
| 蜜柑 | Мандарины | |
| 1920 | 舞踏会 | Бал |
| 秋 | Осень | |
| 南京の基督 | Нанкинский Христос | |
| 杜子春 | ||
| アグニの神 | Бог Агни | |
| 1921 | 藪の中 | В чаще |
| 1922 | 将軍 | Генерал |
| 三つの宝 | ||
| トロツコ | Вагонетка | |
| 魚河岸 | Рыбный рынок | |
| おぎん | ||
| 仙人 | ||
| Август 1922 | 六の宮の姫君 | Барышня Рокуномия |
| 1923—1927 | 侏儒の言葉 | Слова пигмея |
| 1923 | 漱石山房の冬 | |
| 猿蟹合戦 | Сражение обезьяны с крабом | |
| 雛 | Куклы-хина | |
| おしの | О-Сино | |
| あばばばば | А-ба-ба-ба-ба | |
| 保吉の手帳から | Из записок Ясукити | |
| 1924 | 一塊の土 | Ком земли |
| 1925 | 大導寺信輔の半生 | Половина жизни Дайдодзи Синскэ |
| 1926 | 点鬼簿 | Завещание |
| 1927 | 玄鶴山房 | |
| 河童 | В стране водяных | |
| 誘惑 | ||
| 浅草公園 | ||
| 文芸的な、余りに文芸的な | ||
| 歯車 | Зубчатые колеса | |
| 或阿呆の一生 | Жизнь идиота | |
| 西方の人 | Люди Запада | |
| 続西方の人 | Люди Запада (продолжение) |
Экранизации
- По мотивам новеллы «В чаще»:
- «Расёмон» (яп. 羅生門, 1950), режиссёр Акира Куросава
- «Железный лабиринт» (англ. Iron Maze, 1991), режиссёр Хироаки Ёсида
- «В роще» (яп. 籔の中, 1996), режиссёр Хисаясу Сато
- «MISTY» (1997), режиссёр Кэнки Саэгуса
- По мотивам новеллы «Нанкинский Христос»:
- «Нанкинский Христос» (кит. 南京的基督, 1995), режиссёр Тони Ау
- По мотивам новеллы «Ведьма»:
- «Ведьма» (яп. 妖婆, 1976), режиссёр Тадаси Имаи
- Одиннадцатый эпизод аниме-сериала «Aoi Bungaku» (2009) представляет собой экранизацию рассказа «Паутинка»
- В двенадцатом эпизоде «Aoi Bungaku» авторы сериала экранизировали «Муки Ада» («Главу Ада») Рюноскэ.
- «Яхонты. Убийство» (2013 г.), режиссёр Рустам Хамдамов
Издания на русском языке
- Акутагава Рюноскэ. Новеллы. — М., «Художественная литература», 1974. — 704 с., 303 000 экз. (БВЛ, том 129)
Напишите отзыв о статье "Акутагава, Рюноскэ"
Литература на русском языке
- Чегодарь, Н. И. Акутагава Рюноскэ (1892 — 1927) // Литературная жизнь Японии между двумя мировыми войнами. — М.: Вост. лит., 2004. — С. 127 — 146. — 222 с. — ISBN 5-02-018375-X.
Упоминания в культурных произведениях
- Песня «Акутагава-сан» группы «Иван-Кайф».
Примечания
- ↑ [planetarynames.wr.usgs.gov/nomenclature/Feature/15386 Akutagawa]
Ссылки
|
Рюноскэ Акутагава в Викицитатнике? |
|---|
- [fantlab.ru/autor6245 Библиография Рюноскэ Акутагавы] на сайте «Лаборатория Фантастики»
- [lib.ru/INOFANT/RUNOSKE/ Акутагава, Рюноскэ] в библиотеке Максима Мошкова
- [jlib.sinor.ru/hudlit/runoske/ Акутагава Рюноскэ] на сайте «Библиотека япониста»
- [www.krugosvet.ru/articles/118/1011801/1011801a1.htm Акутагава, Рюноскэ] — статья в энциклопедии «Кругосвет»
- [www.akutagava.org.ru Выдающийся японский писатель Акутагава Рюноскэ] (биография, произведения, галерея)
- [rusf.ru/abs/books/publ13.htm Аркадий Стругацкий, «Три открытия Рюноскэ Акутагавы»]
Отрывок, характеризующий Акутагава, Рюноскэ
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.
На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
