Акционерное общество Брянских каменноугольных копей и рудников
Акционерное общество Брянских каменноугольных копей и рудников основано в 1896 г. по инициативе одного из основных акционеров крупнейшего в России производителя железнодорожного подвижного состава АО «Общество Брянского завода» (ныне БМЗ), видного предпринимателя своего времени В. Ф. Голубева, которому Общество Брянского завода в обмен на контрольный пакет акций передало принадлежавшие ему шахты в области Войска Донского и в Екатеринославской губернии.
Общество эксплуатировало шесть каменноугольных шахт и коксовальный завод в в районе г. Брянка (ныне Луганская обл., Украина). Пост председателя Правления компании занимал Н. С. Авдаков, действительный статский советник, горный инженер, крупный предприниматель, в разные годы являвшийся председателем Совета Съезда горнопромышленников Юга России, Совета Съезда представителей промышленности и торговли, членом Государственного совета от торгово-промышленной курии, председателем Русско-Французской торговой палаты.[2]
Биография известного русского писателя-сатирика Аркадия Аверченко тесным образом связана с АО Брянских копей и рудников, где в 1897 г. он начал трудовую деятельность. Проработав в компании конторщиком более четырех лет и перебравшись вместе с Правлением рудников в Харьков, Аверченко отразил тот период своей жизни в своем творчестве (рассказы «Вечером», «Молния» и др.). По воспоминаниям самого Аверченко жизнь горняков Брянских каменноугольных копей отличалась тяжелыми условиями труда, низкой заработной платой и, как следствие, беспробудным пьянством:
|
"Вся их жизнь имела такой вид, что рождались они для водки, работали и губили свое здоровье непосильной работой — ради водки и отправлялись на тот свет при ближайшем участии и помощи той же водки." | 
|
, - писал будущий классик в своей «Автобиографии».
См. так же
Напишите отзыв о статье "Акционерное общество Брянских каменноугольных копей и рудников"
Примечания
Отрывок, характеризующий Акционерное общество Брянских каменноугольных копей и рудников
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.
Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
