Хак-Назар-хан

Хак-Назар-хан каз. Хақназар-хан
8-й хан Казахского ханства
1538 — 1580
Предшественник:	Буйдаш-хан
Преемник:	Шигай-хан
Вероисповедание:	ислам суннитского толка
Рождение:	1509 Сыгнак, Казахское Ханство
Смерть:	1580(1580) Туркестан, Казахское Ханство
Род:	Чингизиды Торе
Отец:	Касым-хан
Мать:	Ханык Султан Ханым
Супруга:	Айгерим Ханым
Дети:	сыновья: Мунгатай султан, Дин-Мухаммад султан, Бозгыл султан.

Хак-Назар-хан (Хакназар-хан, Акназар-хан каз. Хақ-Назар хан) — хан Казахского ханства, в 1538−1580 годах, сын Касым-хана и Ханык Султан Ханым. С именем Хак-Назара связывают период возрождения ханства после междоусобиц, в его период правления наблюдался подъём во внутренней и внешней политике государства.

Биография

Происхождение

Хакназар хан сын Касым хана и Ханык Султан Ханым.Хакназар родился в 1509 году в Казахском ханстве. В правлении Тахир-хана и Буйдаш-хана Хак-назар жил у одного из ногайских мурз. В 1550-е годы наблюдается, как отмечают некоторые исследователи, возрождение Казахского ханства под руководством Хак-Назара, правление которого длилось более 30 лет.

Правление

В 1538 году Ханазар хан взошел на трон Казахского ханства в городе Сыгнак. В «Ахсан ат-таварих» Хасан-бека Румлу описывается сражение Хак-Назара с туркменами в 955 году хиджры (1548/1549 году): Хак-Назар, переправившись за Амударью имел сражение с Казаком (сын Мухаммад-хана Шараф ад-Дин-оглы, правителя Герата) под Пул-и Хатун, сражение закончилось поражением Хак-Назара.

Около 1556 года в источниках без точного указания даты говорится о поражении могулов в битве с Хак-Назар-ханом, «ханом казахским и киргизским». Информация о набеге Абд ал-Латифа, сына Абд ар-Рашид-хана, на казахов и киргизов и его гибели имеется в «Хронике» Шах Махмуд чораса, «Тарих-и Кашгар» анонимного автора, «Бахр ал-асрар» Махмуда ибн Вали и других источниках. Однако в «Тазкира-йи Ходжа Мухаммад Шариф» казахи не упоминаются вообще — речь идёт о нападении Абд ал-Латиф-султана на киргизов, которые жили в Кара-Тегине.

Узнав о смерти своего сына, Абд ар-Рашид обратился за помощью к Науруз-Ахмад-хану (Барак-хану) и стал готовиться к походу. Местом последующей битвы согласно Махмуду ибн Вали был Иссык-Куль, согласно Шах Махмуд чорасу —Эмиль, согласно «Тарих-и Кашгар» — Иртыш, где по рассказам этих авторов Абд ар-Рашид настиг казахов и киргизов. Имена казахских ханов, упомянутых разными авторами, не совпадают. По Шах Махмуд чорасу ханом у казахов был Хак-Назар, который погиб в той битве (однако, имя Хак-Назара упоминается Хафиз Танышем намного позднее — в 1580 году). Часто о казахах пишут в то время в Москву ногайские мурзы, что показывает возросшую политическую активность казахов во главе с Хак-Назаром. К примеру, в 1557 году ногайский мурза Исмаил жаловался царю Ивану IV:

Да племянники ж мои от нас отстали ныне за Яиком и приложилися к козацкому царю, со мною завоевалижся, да надо мною времени ищут.

В 1569 году посол к ногайским мурзам от царя Ивана IV — Семён Мальцев сообщает:

… казацкие орды Ак-Назара царя, Шигая царевича и Челыма царевича, а с ним 20 царевичей приход был в Ногаи и бой был.

В то же время Хак-Назар-хан вёл борьбу с сибирским ханом, шибанидом Кучумом, в которой сторонам сопутствовала переменная удача. В беседе с послом московского царя Иваном Поздеевым Кучум очень неуверенно высказывался о своей власти, что говорит о том, что Хак-Назар был для него серьёзным противником:

Ныне деи дань сбираю Господарю вашему царю и великому князю послов пошлю, а нынеча деи мне война с казацким царем, и одолеет деи меня царь казацкий и сядет на Сибири, ино и тот Господарю дань учнет не давати.

Расширение территорий Казахского ханства

Согласно башкирским преданиям, Хак-Назару были подчинены и башкиры. Так, Рычков, основываясь на этих преданиях, писал:

Сей Акназар, учинившись ханом, в великое усилование пришел и владел не только одними теми ногайцами и Башкириею, но сверх того Казанское, Сибирское и Астраханское царство, Бухарию, Хиву, Ташкент и другие многие города под власть свою покорил и дань с них собирал… В башкирском же народе до того Акназар-хана владели зауральскими сибирский Кучум-хан, бельскими и яицкими, т. е. по реке Белой и Яику жившим, казанские; а горскими, ногайские ханы, которых потом означенный Акназар-хан всех один в своей власти имел; и усмотра их непостоянства и разные воровства, всячески их изнурял, и в бессилие приводил; ибо на три двора по одному токмо котлу иметь допущал, и как скот и пожитки, так и детей их к себе отбирал, и землями владеть також и через реку Белую переходить не допущал, а кои звероловством промышляли, принуждены были платить ему за это ясак с каждого человека по лисице, бобру и кунице, от чего наконец пришли они в самое крайнее истощение и убожество.

При Хак-Назар-хане были установлены торговые и политические связи Казахского ханства с Москвой, при этом в конце 1570-х годов известно, что он был «в миру» с царём. В 1573 году при направлении к хак-Назару по настоятельной просьбе братьев Строгановых русского посольства во главе с Третьяком Чебуковым Иван Грозный поставил перед послами задачу не только установить контакт с Казахским ханством, но и заключить с ним военный союз против сибирского хана Кучума. В 1577 году русский посол у ногайцев боярский сын Борис Доможиров доносил Ивану Грозному:

Да, сказывал, Государь, татарин Асан Иллибабаев, что приходили сее весны Казачьи орды люди на Ак-Мирзу да на Бек-Мирзу, а у них отобрали многие стада, да у них же взяли пять человек. И они, Государь, отпустили пятого человека к Тинехмату князю и к Урус-мирзе, и велели им говорити, что де царь наш Акак Назар с Царем и великим князем в миру, а нашему де царю Акак Назару вас воевати, по Яике и по Волге не дать кочевати.

Хак-Назар хан подчинил своей власти не только всю казахскую степь, но и вел масштабные войны с соседними государствами. За короткий срок он разбил войска Могулистана, нанес сокрушительные удары ойратам в 1554 году. Часть киргизов признала Хак-Назара своим ханом. Так же ему удалось нанести ряд поражений, правителям Мавераннахра. Отряды Хакназара держали под постоянной угрозой Ташкент, взимая дань со всех проходящих караванов. В 1535 году русский посланец Данила Губин, докладывал в ставку: «А казаки, Государь, сказывают, добре сильны, а сказывают, государь, Ташкент воевали и Ташкентские царевичи, сказывают, с ними дважды бились, казаки их побивали». Военный поход Хакназара против Сибирского хана Кучума (Кошим) вынудил последнего искать союзников у русских правителей и среди среднеазиатских ханов.При Хак-Назаре границы Казахского ханства расширились от Волги до Урала (Жайык). При правлении Хакназара города Туркестан, Сыганак, Сауран, Сайрам, Тараз вошли в состав Казахского ханства.Иван Грозный признал Хак-Назара великим правителем и в 1573 году направил к нему своего первого посла. Но посол не доехал до Хак-Назар хана, так как по дороге был захвачен в плен отрядами сибирского хана Кучума. Тем не менее, в 1574 году Иван Грозный даровал купцам Строгановым грамоту на право беспошлинной торговли с казахами. За установлением торговых связей последовали и политические сношения между Москвой и Казахстаном. Некоторое время Дин-Мухаммад султан сын Хакназара правил Ташкентом и Хивой.

Взаимоотношение Казахского ханства с другими государствами

В правлении Хакназар хана Казахское ханство имело дипломатические отношения и с другими государствами.В русских архивных документах, содержатся сведения позволяющие нам говорить о существовании дипломатических взаимоотношений казахских правителей с Крымским ханством. Летом 1523 года крымский правитель Саадет-Гирей писал великому московскому князю Василию III Ивановичу: «И как салтан Сюлеман шах – таков у меня брат есть. Также и асстороканской Усеин царь то мне брат же. А и в Казани Саип Гирей царь и то мне родной брат. И с иную сторону казахский царь то мне брат же …». Поход казахских войск под руководством Хакк-Назара 1569 году на ногайцев и Астрахань русский посол в Ногайской Орде С. Мальцев рассматривал как кампанию, согласованную казахами с крымским ханом. В своей грамоте в Москву он писал: «Казатцкие Орды Акназар царь да Шигай царевич да Челым царевич со многими царевичи по крымского царя думе безвестно на нас пришел». Чтобы внести в казахско-крымские отношения разлад ногайский мирза Тинехмат (Дин-Ахмед) писал крымскому хану, что Хакк-Назар намерен после захвата Ногайской Орды напасть и на Крым – «Да хочет деи и на Крым приходити». Характер отношений Хак-Назар-хана с Шейбанидами был разносторонним — военные конфликты сменялись периодами сотрудничества и дружбы. Наибольший интерес к сближению с Хак-Назаром проявил шейбанид Абдаллах-хан II. В конце 1570-х годов развязалась битва между Абдаллахом II и Баба-султаном (сыном Науруз-Ахмада); поводом для войны стало то, что Баба, овладев Ташкентом, убил своего старшего брата Дарвиша, которого Абдаллах II посадил там в качестве правителя. Хак-Назар в этой борьбе поддержал Абдаллаха II, так как руководствовался «клятвенным договором» и собственными интересами (Ташкент, как и другие города по среднему течению Сырдарьи, был предметом борьбы между Шейбанидами и казахскими ханами). К Абдаллаху II приезжал посол от Хак-Назар-хана, чтобы передать уверения в преданности и дружбе; Хак-Назар предложил выдать Абдаллаху II пленных «из сыновей Баба-султана Убайдаллах-султана, из его эмиров Джан-Мухаммад-аталык-наймана и Шах-Гази-бий дурмана вместе с некоторыми вельможами». После этого Абдаллах II вместе с этим послом отправил к казахам могущественного эмира Сургун-аталыка с посланием: «Всем тамошним хаканам после вознесения высоких молитв сообщаем, что мы жалуем [им] четыре селения в Туркестанском вилайете».

Поддержка Хак-Назара сыграла решающую роль в подавлении мятежа Баба-султана — в середине 1579 года он потерпел поражение под Ташкентом, а в августе того же года Абдаллах II заключил мир с Баба-султаном. Однако Баба-султан заключил мир с казахскими султанами и уступил им вилайеты Йассы и Сауран, эта уступка помогла ему совершить совместное нападение на бухарские владения. Однако союз казахов с Баба-султаном был непрочным. Когда в апреле 1580 года он направил к казахам посла Джан-Кули-бия с предложением собрать силы и выступить против Абдаллаха II, казахские султаны, в том числе Хак-Назар-хан, Джалим-султан, отец жены Баба-султана, составили заговор, чтобы убить Баба-султана. Заговор был раскрыт, так как человек, который должен был убить Джан-Кули-бия из жалости отпустил его, а тот предупредил Баба-султана. Об этом не знал Джалим-султан, который вместе с двумя своими сыновьями и двумя сыновьями Хак-Назара (Муигатаем и Дин-Мухаммадом) с огромной толпой людей пошёл к Баба-султану. Когда они съехались на берегу реки Шарабхане, чтобы оттуда отправиться к хак-Назару, воины Баба-султана перебили их (при этом сыновья Хак-Назара, видимо, выжили, так как упоминаются в источниках позднее в 1586 году при описании ташкентского мятежа). В то же время, Баба-султан дал приказ Бузахуру настичь Хак-Назар-хана и умертвить его.

Однако, известия о смерти Хак-Назара ни в одном из источников нет. Известно, что Бузахур узнал о намерении Баба-султана расправиться с ним и бежал. Тогда Баба-султан послал за ним в погоню Дустум-бия, сына Бултурук-бия. «Неожиданно они настигли тот отряд [фарик] войска Бузахур-султана, который захватив имущество и скот Хакк-Назар-хана, преследовал последнего». Эти события произошли не позднее мая 1580 года, после этого в источниках нет никаких упоминаний о Хак-Назар-хане, а казахским ханом называется его двоюродный брат Аджи-Гирей Шигай-хан.

Литература

• Абусеитова М. Х. Казахское ханство во второй половине XVI века / Академия наук Казахской ССР. Институт Истории, Археологии и Этнографии им. Ч. Ч. Валиханова. — Алма-Ата: Наука, 1985. — 104 с.

Ссылки

• [www.unesco.kz/heritagenet/kz/content/history/portret/haknazar.htm Хакназар хан (годы правления 1538−1580)]
• [sauap.org/2016/01/19/%D1%85%D0%B0%D0%BA%D0%BD%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D1%80-%D1%85%D0%B0%D0%BD/ ХАКНАЗАР ХАН]
• [edu.e-history.kz/ru/publications/view/293/ КАЗАХСКОЕ ХАНСТВО В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ ЕВРАЗИИ]

Предшественник: Тугум-хан

Хан Казахского ханства 1538 − 1580

Преемник: Шигай-хан

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Хак-Назар-хан

Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?