Аладинский, Владимир Иванович

Владимир Иванович Аладинский
Дата рождения	27 июля 1901(1901-07-27)
Место рождения	село Ново-Томниково, Рязанская губерния
Дата смерти	20 мая 1971(1971-05-20) (69 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Авиация
Годы службы	1920 — 1955 годы
Звание
Командовал	30-я авиационная эскадрилья 9-я штурмовая авиационная эскадрилья 76-я лёгкая бомбардировочная авиационная бригада 12-я бомбардировочная авиационная дивизия 231-я штурмовая авиационная дивизия 3-й смешанный авиационный корпус 1-й гвардейский смешанный авиационный корпус 2-я воздушная армия дальней авиации 43-я воздушная армия дальней авиации Главное управление боевой подготовки ВВС Управление боевой подготовки ВВС
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии	Иностранные награды

Владимир Иванович Аладинский (27 июля 1901 года, село Ново-Томниково, Рязанская губерния — 20 мая 1971 года, Москва) — советский военный деятель, Генерал-лейтенант авиации (1944 год).

Биография

Владимир Иванович Аладинский родился 27 июля 1901 года в селе Ново-Томниково.

Довоенное время

В марте 1920 года был призван в ряды РККА и направлен красноармейцем в 21-й запасной стрелковый полк, а в марте 1921 года — на учёбу в 1-ю Московскую школу военных железнодорожных техников, после окончания которой с сентября 1922 года служил в 6-м железнодорожном полку на должностях помощника начальника и начальника станции. В том же году вступил в ряды ВКП(б).

В сентябре 1923 года был направлен на учёбу в Киевскую военно-теоретической школе Красного Воздушного флота, а после её окончания в сентябре 1925 года — в 1-ю военную школу лётчиков имени А. Ф. Мясникова в посёлке городского типа Кача. После окончания школы в июне 1927 года был назначен на должность младшего лётчика 34-й авиационной эскадрильи в составе дислоцированной в Красногвардейске 1-й авиационной бригады, в январе 1929 года — на должность командира звена 56-й авиационной эскадрильи, а в апреле 1931 года — на должность командира 2-го отдельного авиационного отряда.

В 1932 году закончил курсы усовершенствования начальствующего состава при Военно-воздушной академии РККА имени Н. Е. Жуковского и в июне 1933 года был назначен на должность 30-й авиационной эскадрильи в составе ОКДВА.

После окончания Высшей лётно-тактической школы ВВС в феврале 1936 года был назначен на должность командира 9-й штурмовой авиационной эскадрильи (Белорусский военный округ), с мая 1938 года исполнял должность командира 76-й легкой бомбардировочной авиационной бригады и в августе 1940 года был назначен на должность командира 12-й бомбардировочной авиационной дивизии.

Великая Отечественная война

С началом войны В. И. Аладинский участвовал в отражении немецкой агрессии на Московском направлении, включая Витебское и Смоленское сражения.

С 19 сентября 1941 года — командующий ВВС 43-й армии, в этой должности принимал участие в битве под Москвой.

В мае 1942 года назначен командиром 231-й штурмовой авиационной дивизии (1-я воздушная армия), которая поддерживала действия войск Западного фронта на юхновском, гжатском и ржевском направлениях.

В октябре был назначен командиром 3-го штурмового авиационного корпуса резерва Ставки Верховного Главнокомандования, 29 ноября — командиром 3-го смешанного авиационного корпуса, включённого в состав 17-й воздушной армии (Юго-Западный фронт). С декабря 1942 года корпус под командованием Аладинского принимал участие в Сталинградской битве, Острогожско-Россошанской наступательной операции и наступлении на донбасском направлении.

24 августа 1943 года назначен на должность командира 1-го гвардейского смешанного авиационного корпуса, который вскоре принимал участие в ходе битвы за Днепр, а также в Донбасской, Запорожской, Днепропетровской, Березнеговато-Снигиревской и Одесской наступательных операциях, в ходе которых были освобождены Славянск, Запорожье и Днепропетровск.

В январе 1945 года Владимир Иванович Аладинский назначен командующим ВВС Орловского военного округа.

Послевоенная карьера

После окончания войны Аладинский продолжил командовать ВВС Орловского военного округа.

В апреле 1946 года был назначен на должность командующего 2-й воздушной армией дальней авиации, в феврале 1949 года преобразованной в 43-ю.

В сентябре 1950 года был назначен на должность начальника Главного управления боевой подготовки ВВС Советской Армии, в 1953 году преобразованного в Управление боевой подготовки ВВС.

Генерал-лейтенант Владимир Иванович Аладинский в июне 1955 года вышел в запас. Умер 20 мая 1971 года в Москве.

Награды

• Орден Ленина (1945);
• Три ордена Красного Знамени (30.01.1943; 03.11.1944, 1950);
• Орден Суворова 2 степени (17.09.1943);
• Орден Красной Звезды (1936);
• Медали СССР.

Иностранные награды

• Командор Ордена Британской Империи (Великобритания, 1944)

Звания

• Генерал-майор авиации - 10.11.1942 г., постановление № 1804
• Генерал-лейтенант авиации - 04.02.1944 г., постановление № 115

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 2. — С. 356—357. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Аладинский, Владимир Иванович

Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.