Аладьин, Алексей Фёдорович

Алексей Фёдорович Аладьин
Дата рождения:	15 марта 1873(1873-03-15)
Место рождения:	Новиковка, Ставропольского уезда, Самарской губернии
Дата смерти:	30 июля 1927(1927-07-30) (54 года)
Место смерти:	Лондон, Великобритания
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Род деятельности:	журналист, член Государственной думы I созыва от Симбирской губернии

Алексе́й Фёдорович Ала́дьин (15 марта 1873, Новиковка, Ставропольский уезд, Самарская губерния — 30 июля 1927) — член I Государственной Думы от Симбирской губернии.

Биография

Родился в семье зажиточного крестьянина, однако отец вскоре разорился и семья переехала в Симбирск, где он устроился землемером. Алексей Аладьин учился в народном училище и Симбирской гимназии, из 8-го класса которой был отчислен за участие в революционном движении. Сдав экстерном экзамены при гимназии поступил в Казанский университет.

В университете учился сначала на медицинском, затем на естественном факультетах.

Политическая деятельность

В 1892—1894 годах вёл безуспешную агитацию среди крестьян Свияжского уезда, в 1895—1896 годах вёл пропаганду среди рабочих Алтуфьевской фабрики.

20 февраля 1896 года был арестован, находился под стражей до 5 октября 1896 года, после чего освобождён пол залог и водврён на жительство в Симбирске. В марте 1897 года бежал из мест поселения и перебрался за границу. Дело на него было приостановлено.

Жил в Бельгии, Франции и Великобритании, где перебивался случайными заработками, был электриком, переводчиком на русский язык. В Лондоне преподавал русский язык.

В начале декабря 1905 года вернулся в Россию, в Петербург. Принимал участие в проведении забастовки, выступал на митингах, был членом боевой дружины.

В начале 1906 года уехал в Симбирск, где вскоре был избран депутатом в первую Государственную Думу по крестьянской курии. В Думе выступил одним из инициаторов и организаторов «Трудовой группы» и являлся одним из её популярных ораторов. Основная идея, проходящая почти через все его речи, состояла в том, что только Государственная дума сдерживала народные революционные силы. В своих практических требованиях Аладьин обыкновенно оказывался довольно умеренным и иногда поддерживал конституционно-демократическую партию.

3 июля 1906 года был избран в члены депутации от думы на межпарламентский конгресс в Лондоне и вместе с рядом других депутатов выехал за границу. В это время Дума была распущена. Остался за границей.

В 1907 году в одной из волостей Симбирской губернии он был выбран уполномоченным от крестьян для избрания выборщиков в государственную думу, но его избрание было кассировано Сенатом на том основании, что он не крестьянин-домохозяин. В том же году ездил в США, где с успехом прочёл ряд лекций, посвящённых России. Убеждал правительство США не давать займов России, пока её власти не прекратят политику репрессий инакомыслящих.

Работал журналистом ряда британских газет. После начала Первой мировой войны обратился в русское посольство в Лондоне с просьбой о получении разрешения для возвращения на родину, но получил отказ.

Поступил на военную службу в британскую армию, где получил звание лейтенанта.

В июле 1917 года вернулся в Петербург, где поддерживал генерала Л. Г. Корнилова, после выступления которого был арестован и заключён в Быховскую тюрьму. Был освобождён после Октябрьской революции.

В годы Гражданской войны примкнул к Белому движению. В Донской армии был в звании штабс-капитана. В 1920 году установил контакты с британской миссией на Юге России, принимал войска и грузы из Великобритании в Екатеринодаре и Новороссийске. В том же году занимался эвакуацией войск из Крыма. Эмигрировал в Европу.

Умер в госпитале Святого Фомы в Лондоне.

Литература

• О. Волынцев, Речи А. Ф. Аладьина в первом русском парламенте. П., 1906.
• Тан, Мужики в Гос. думе. Очерки. М., 1907, 44—55 (Аладьин).
• Аладьин, Алексей Федорович // Большая советская энциклопедия: В 66 томах (65 т. и 1 доп.) / Гл. ред. О. Ю. Шмидт. — 1-е изд. — М.: Советская энциклопедия, 1926—1947.

Ссылки

• [www.rulex.ru/01010181.htm Аладьин Алексей Федорович]
• [www.hrono.ru/biograf/bio_a/aladin_af.html Аладьин Алексей Федорович]
• [www.tez-rus.net/ViewGood41969.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917]. — М.: РОССПЭН, 2008.
• Александр Алёшкин. [www.hrono.ru/statii/2007/aladin.html Фрак для крестьянского сына]. hrono.ru. Проверено 17 июля 2009. [www.webcitation.org/66fHnnSRt Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Аладьин, Алексей Фёдорович

Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.