Алан Алда

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Алан Алда
Alan Alda
Имя при рождении:

Альфонсо Джозеф Д’Абруццо

Дата рождения:

28 января 1936(1936-01-28) (88 лет)

Место рождения:

Бронкс, Нью-Йорк, США

Гражданство:

США США

Профессия:

актёр, режиссёр, продюсер, сценарист

Карьера:

1958 — по сей день

Награды:

«Золотой глобус» (1975, 1976, 1980, 1981, 1982, 1983)
«Эмми» (1974, 1977, 1979, 1982, 2006)

Алан Алда (англ. Alan Alda; настоящее имя — Альфонсо Джозеф Д’Абруццо; род. 28 января 1936, Нью-Йорк) — американский актёр, режиссёр, сценарист и продюсер.





Биография

Его матерью была Джоан Браун, обладательница титула «Мисс Нью-Йорк», а отец Алана — Роберт Алда (настоящее имя — Альфонсо Джузеппе Джованни Роберто Д’Абруццо) — известный актёр, снимавшийся в кино и игравший в бродвейских мюзиклах. Став актёром, Роберт Алда создал себе псевдоним из первого слога имени (Альфонсо) и первого слога фамилии (д’Абруццо) — Алда, который впоследствии приняли его сыновья. Младший брат Алана — Энтони — тоже актёр.

В детстве Алан перенёс полиомиелит, но полностью выздоровел. Впервые попал на сцену в возрасте 16-ти лет в летнем театре Бернсвилла, Пенсильвания. В молодости, будучи студентом Фордхемского университета, он учился в Сорбонне, наряду с этим выступал на римской сцене и на телевидении Амстердама вместе с отцом. В 1956 году Алан получил степень бакалавра, затем был призван в армию США, служил в резервном корпусе, в 1957 году женился на Арлен Вейсс. После колледжа он играл в Кливлендском театре. Вдобавок ко всему, Алда учился актёрскому мастерству во «Втором городе» в Нью-Йорке и в «Компасе» в Гайаниспорте (Массачусетс).

Алда получил хорошие отзывы критиков за бродвейский спектакль «Сова и Киска», это был его главный прорыв на сцене. Первую номинацию на премию «Тони» ему принесла работа в спектакле «Яблоня». Также Алан был номинирован на «Тони» за роль в пьесе «Женщины Джейка» (Нила Саймона). Первый фильм Алда — «Прошедшие дни» (1963). Также он снялся в фильмах «Война лунного света» (1970), «Дженни» (1969), «Вальс Мефистофеля» (ХХ век Фокс, 1971) и «Бумажный Лев» (1968), роль в котором стала его первым значительным появлением на экране. Алан Алда получил мировое признание за главную роль (Ястребиный Глаз Пирс) в популярном сериале «МЭШ». Когда Алану предложили принять участие в съёмках «МЭШ», он поначалу хотел отказаться, потому что не хотел, как он сам говорил «быть поводом для шумного беззаботного веселья? Я хотел показать, что война — это плохо». Поэтому в его контракте было записано, что, по крайней мере, одна сцена на эпизод должна быть серьёзной — когда действие происходит в операционной. Ещё одной причиной было то, что он не хотел быть занят в сериале пять и более лет. Но его жена предложила ему хотя бы прочитать сценарий. В конце концов Алан, тронутый сюжетом фильма, принял приглашение.

Сериал вознёс Алана на вершину Голливуда. С $10 000 за пилотную серию его гонорар увеличился до $235 000 за эпизод в последнем году съёмок. С четвёртого сезона Алан — креативный консультант сериала; им написан сценарий к 19-ти и поставлен 31 эпизод. Не желая расставаться с семьёй, на протяжении 11 лет съёмок Алан курсировал из своего дома в Нью-Джерси в Лос-Анджелес. Он собрал беспрецедентное количество наград за создание образа чуткого военного хирурга, призванного на Корейскую войну. За 11 лет, в течение которых сериал шёл на CBS, Алда был номинирован на 25 премий «Эмми». Он получил 4 золотых статуэтки и стал единственным, кто получил эту награду Американских телевизионных академий как актёр, сценарист и режиссёр. В придачу к «Эмми» Алда дважды получил приз Союза сценаристов, трижды — приз Союза режиссёров, шесть «Золотых глобусов» Голливудской ассоциации иностранной прессы как лучший комедийный актёр, и семь призов зрительских симпатий. Также он получил награду «Мечта Человечества» за сценарий драматичной серии «Сны» (совместно с Джеймсом Джеем Рубинфайером), которая была показана в восьмом сезоне «МЭШ». Алан Алда часто играл самого себя — терпимого, добродушного, интеллектуального американца средних лет.

В 1980 году Алда сыграл главную роль в собственном фильме «Времена года», имевшем огромный успех у критиков. После он занялся продюсированием телевизионной версии сериала «Четыре сезона» для CBS. В то время как «МЭШ» заканчивал одиннадцатый сезон трансляции на ТВ, Алда писал сценарии, ставил и снимался в различных фильмах, включая «Сладкую свободу», «Новую жизнь» и «Свадьбу Бетси». Убеждённый феминист, Алда в 1976 году был назначен членом Национальной комиссии соблюдения Международного женского дня, где он в течение 10 лет сопредседательствовал в комитете борьбы за равноправие мужчин и женщин. Гражданские обязанности Алана Алда не ограничились проблемами феминизма. Жена Алана — Арлен — профессиональный фотограф. У них трое дочерей: Ева, Элизабет и Беатриса, и семеро внуков.

Актёр играл ещё во многих фильмах; одна из его последних работ — «Объект моего восхищения» (1998). В 1999 ему было предложено играть врача-консультанта с болезнью Альцгеймера в нескольких эпизодах сериала «Скорая помощь», эта роль принесла ему очередную премию «Эмми». 5 марта 2002 года Алан Алда был удостоен награды WGA' Валентайн Дэвис, которая предназначена для авторов, «содействовавших киноиндустрии и привнёсших честь и достоинство в профессию сценариста». Он также получил Королевскую кинонаграду за достижения в телевизионной карьере на кинофестивале в Сарасоте 13 января 2001 года.

Фильмография

Актёр

Сценарист

Режиссёр

  • Свадьба Бэтси (1990)Betsy’s Wedding
  • A New Life (1988)
  • Сладкая свобода (1986)Sweet Liberty
  • M*A*S*H: Goodbye, Farewell and Amen (ТВ) (1983)
  • Времена года (1981) Four Seasons, The
  • Hickey (ТВ) (1976)

Продюсер

  • Four Seasons, The (сериал) (1984)

Актёр: Играет самого себя

  • 'M*A*S*H': 30th Anniversary Reunion (ТВ) (2002)
  • Keepers of the Frame (1999)
  • Biography (сериал) (1987—2007)
  • Sammy and Company (сериал) (1975—1977)
  • Lily (ТВ) (1973)
  • Шоу Кэрол Бернетт (сериал) (1967—1978) Carol Burnett Show, The

Награды

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

  • 1974 — «Эмми» в номинации «Главная роль в комедийном сериале» за роль Ястребиного Глаза Пирса в сериале «МЭШ (телесериал)»
  • 1974 — «Эмми» в номинации «Актёр года» за сериал «МЭШ»
  • 1975 — Приз зрительских симпатий за любимого исполнителя мужской роли на телевидении
  • 1975 — «Золотой глобус» в номинации «Лучший актёр в комедии или мюзикле»
  • 1976 — «Золотой глобус» в номинации «Лучший актёр в комедии или мюзикле»
  • 1977 — «Эмми» в номинации «Комедийный сериал» за сериал «МЭШ»
  • 1977 — Премия Гильдии режиссёров США за фильм «Дорогой Зигмунд»
  • 1977 — Премия Гильдии сценаристов США за фильм «Дорогой Зигмунд»
  • 1979 — «Эмми» в номинации «Режиссёр комедии или мюзикла» за сериал «МЭШ»
  • 1979 — Приз зрительских симпатий
  • 1980 — Приз зрительских симпатий
  • 1980 — «Золотой глобус» в номинации «Лучший актёр в комедии или мюзикле»
  • 1982 — «Эмми» в номинации «Комедийный сериал» за сериал «МЭШ»
  • 1982 — Приз зрительских симпатий
  • 1982 — Премия Гильдии режиссёров США за фильм The Life You Save
  • 2000 — WGA’S Премия Валентина Девиса.
  • 2001 — Приз за значительные достижения в кинокарьере

Дополнительные факты

  • Жена — Арлин Алда (англ.), урождённая Вайс (англ. Arlene Weiss).
  • Дочери — Ив, Элизабет и Беатрис.
  • Имеет 7 внуков.
  • Рост — 188 см[1].

См. также

Напишите отзыв о статье "Алан Алда"

Примечания

  1. [www.datacd.ru/person.php?id=00000257 Данные актёра: Алан Алда /Alan Alda/]. DataCD. Проверено 18 июня 2010.

Ссылки

  • [alanalda.com Официальный сайт] (англ.)
  • Алан Алда (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [ibdb.com/person.php?id=29524 Алан Алда] (англ.) на сайте Internet Broadway Database
  • [www.tv.com/person/6158/summary.html Алан Алда] (англ.) на TV.com
  • [www.allmovie.com/artist/alan-alda-79264 Алан Алда] (англ.) на сайте allmovie
  • [www.lortel.org/LLA_archive/index.cfm?search_by=people&first=Alan&last=Alda&middle= Алан Алда] (англ.) на сайте Internet Off-Broadway Database
  • [kino.reborn.ru/?contentid=20233 Биография] (рус.)


Отрывок, характеризующий Алан Алда

– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.