Гринспен, Алан

Запрос «Гринспен» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Алан Гринспен Alan Greenspan<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
13-й Председатель Совета управляющих Федеральной резервной системы
11 августа 1987 года — 31 января 2006 года
Президент:	Рональд Рейган (1987-1989) Джордж Буш-старший (1989-1993) Билл Клинтон (1993-2001) Джордж Буш-младший (2001-2006)
Предшественник:	Пол Волкер
Преемник:	Бен Бернанке
10-й Председатель Совета экономических консультантов
1974 год — 1977 год
Президент:	Джеральд Форд
Предшественник:	Герберт Стейн
Преемник:	Чарльз Шульце
Вероисповедание:	иудаизм
Рождение:	6 марта 1926(1926-03-06) (98 лет) Вашингтон-Хейтс, Манхэттен, Нью-Йорк, США
Супруга:	Андреа Митчелл
Образование:	Нью-Йоркский университет Колумбийский университет
Профессия:	экономист
Награды:

Алан Гринспен (англ. Alan Greenspan; 6 марта 1926, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США) — американский экономист. Председатель Совета управляющих Федеральной резервной системы США на протяжении 18,5 лет (1987—2006).

Биография

Родился в 1926 году, на Вашингтон-Хейтс, в Нью-Йорке, в еврейской семье потомков иммигрантов из Венгрии и Румынии — Герберта Гринспена и Роуз Голдсмит. Его родители развелись вскоре после рождения. Отец, Герберт, переехал в Бруклин, а Алан остался с матерью Роуз. Алан стал воспитываться в большой семье из родственников матери (она была младшей из 5 братьев и сестёр) Голдсмитов. Дядя Алана Мюррей был пианистом и под именем Марио Силва принимал участие в создании бродвейского мюзикла Song of Love, по которому позже был поставлен одноимённый голливудский фильм с Кэтрин Хепбёрн и Полом Хенрейдом. Знакомство с ним возбудило интерес к музыке в Алане: он начал играть на кларнете. Также в детстве Алан увлекался арифметикой, его даже выставляли как счётчика на публике. Был среди его увлечений и спорт — он играл в бейсбол и любил следить за статистикой игроков.

На становление как экономиста могла повлиять книга «Recovery Ahead!», написанная его отцом в 1935 году и посвящённая Алану.

Алан Гринспен учился в George Washington High School с 1940 по 1943 год, вместе с Джоном Кемени, который впоследствии стал помощником А. Эйнштейна и изобрёл язык Бейсик вместе с Томасом Курцем. В этой школе в 1942 году Алан стал профессиональным музыкантом в группе из 6 человек под руководством Bill Sheiner. После окончания школы Алан прекратил обучение и продолжил зарабатывать на жизнь выступлениями. Среди его коллег был известный впоследствии джазмен Стенли Гетц, от общения с которым Алан значительно усовершенствовал свою игру на саксофоне. В это время у него нашли какое-то образование в лёгких, из-за которого его признали негодным к военной службе, оказавшееся впрочем неопасным. Потом Алан перешёл в оркестр Henry Jerome, который не завоевал непреходящей славы, однако имел несколько известных участников: Джонни Мандел (англ.) (тромбонист, автор песни «The Shadow of Your Smile» и музыки к сериалу M*A*S*H), Стэн Леви (англ.) (ударник, играл с Чарли Паркером), Ларри Риверс, Ленни Гармент (адвокат Р. Никсона).

Во время перерывов между выступлениями, Алан Гринспен выделялся тем, что читал книги совсем далёкие от музыки — например, о легендах Уолл-стрита Джесси Ливерморе и Дж. П. Моргане.

Осенью 1945 года поступил в «School of Commerce, Accounts and Finance» при Нью-Йоркском университете, где учился экономике в том числе по книге «Общая теория занятости, процента и денег» Дж. М. Кейнса. После этой школы переход в Нью-Йоркский университет был чистой формальностью, там он в 1948 году получил степень бакалавра. В 1950 году получил степень магистра экономики. Он начал подготовку к PhD в Колумбийском университете, однако получил степень только в 1970-х годах.

В октябре 1952 года он женился на Джоан Митчел, историке искусства из Виннипега, Манитоба; однако прожили вместе только около года. Алан Гринспен был активным участником кружка Айн Рэнд. В 1954 году вместе с Уильямом Таунсендом основал консалтинговую компанию «Таунсенд — Гринспен». Среди прочего предсказал спад в экономике США в 1958 году.

В 1974—1977 годах — Председатель Совета экономических консультантов при Президенте США. В 1981—1983 годах — Председатель Национальной комиссии по реформе системы социального страхования.

В 1987 году назначен Председателем Совета управляющих ФРС после отставки Пола Волкера. Боевое крещение получил через два месяца после присяги: в октябре 1987 года случился чёрный понедельник — самое большое падение фондового рынка США, возникшие в следствие его угрозы для финансовой системы были успешно преодолены в короткие сроки благодаря действиям ФРС и самого Гринспена. В 1990-х тесно сотрудничал с администрацией президента-демократа Билла Клинтона, результатом их совместной работы стал профицит бюджета в 1998-2001 годах. Всего на своем посту проработал пять сроков. Досрочно ушел в отставку в феврале 2006 года, незадолго до своего 80-летия. Обвиняется некоторыми экономистами как виновник мирового экономического кризиса 2008-2009 годов. По мнению этих экономистов, бездействие ФРС в 2002-2006 годах и повлекло за собой падение бума на недвижимость, которое в свою очередь стало причиной разорения банка Lehman Brothers и начала затяжного мирового кризиса. По итогам своей работы написал книгу «The Map and the Territory».

Придерживался мнения, что Центробанку не следует регулировать политику в ответ на излишки финансового сектора, а вместо этого ему следует сосредоточиться на решении вызванных ими проблем.

Отзывы

По отзывам некоторых специалистов, например, Нобелевского лауреата, профессора экономики Принстонского университета Пола Кругмана, Алан Гринспен «худший глава Центробанка в мире и просто плохой человек». Так, отзываясь о его книге и работе, Кругман заявил следующее:

В своей новой книге Алан Гринспен заявляет, что, по его убеждению, он не несёт ответственности за то, что произошло в экономике США, в то время когда он руководил ФРС. Что не менее важно – это прогнозы Гринспена, которые он сделал после своего ухода из ФРС. В частности, три года назад он заявил, что “США вот-вот превратятся в Грецию”. Гринспен не только плохой экономист, он просто плохой человек, который отказывается принимать ответственность за свои ошибки и прогнозы, которые он сделал, пока был во главе ФРС США, так и после своей отставки. Он продолжает делать все, что может, чтобы сеять зло в мире

Интересные факты

• Алан Гринспен в бытность председателем ФРС ввёл в оборот термин «иррациональный оптимизм», описывающий поведение инвесторов на фондовом рынке. Это произошло 5 декабря 1996 года на официальном обеде в Вашингтоне, который транслировался по телевидению.

• В 2007 году высказал мнение, что в ближайшие годы евро будет всё больше теснить доллар США и в недалеком будущем станет либо равноправной ему, либо основной мировой резервной валютой.

• Из шести президентов, с которыми работал Гринспен, самые нелестные отзывы получил Джордж Буш-младший.

Библиография

• Алан Гринспен. Карта и территория: Риск, человеческая природа и проблемы прогнозирования = The Map And The Territory Risk, Human Nature, And The Future Of Forecasting. — М.: Альпина Паблишер, 2015. — 412 с. — ISBN 978-5-9614-4699-9.
• «Capitalism: The Unknown Ideal» (в соавторстве), 1986
• «The Quotations of Chairman Greenspan: Words from the Man Who Can Shake the World» (в соавторстве), 2000
• «Achieving Price Stability», 2001
• «Changing Capital Markets: Implications for Monetary Policy», 2001
• «New Challenges for Monetary Policy», 2002
• «Budget Deficits And Debt: Issues And Options», 2004
• Алан Гринспен. Эпоха потрясений. Проблемы и перспективы мировой финансовой системы = The Age of Turbulence: Adventures in a New World. — М.: Юнайтед Пресс, 2014. — 552 с. — ISBN 978-5-4295-0021-8.— Содержит автобиографию.

Ссылки

• Гринспен, Алан: тематические медиафайлы на Викискладе
• Гринспен, Алан — статья в Лентапедии. 2012 год.
• [btimes.ru/grinspen-alan Биография Алана Гринспена на БизнесТаймс]
• [www.foreignpolicy.com/story/files/story2747.php Think Again: Alan Greenspan]
• [www.dw-world.de/dw/article/0,,3646477,00.html Финансовый кризис — это результат долгого периода невмешательства государства и слишком свободной монетарной политики Алана Гринспена.]

Отрывок, характеризующий Гринспен, Алан

Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
– На другой бочок перевернуться хотят, – прошептал слуга и поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.
– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]
Пьер вышел.


В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.