Алан Дорвард

Алан Хостариус или Алан Дорвард (гэльск. Ailean Dorsair; ум. 1275) — шотландский граф.

Он был сыном Томаса де Лундина, внука Гиллкрайста, мормэра Мара. Имя его матери неизвестно, но вероятнее всего она была дочерью Малькольма, мормэра Атолла, что делало Алана потомком двух гэльских графских фамилий.

Алан являлся одной из самых важных политических фигур XIII века в Шотландии, и эффективно правил страной некоторое время во время периода малолетства Александра III. От своего отца он наследовал должность хостариуса, то есть защитника королевской собственности. Алан, возможно, принимал участие в кампании, предпринятой для подавления восстания Макуильямов в 1228—1229 годах. К 1233 году (а возможно и ранее) Алану был доверен контроль над замком Уркуарт, на побережье озера Лох-Несс. Алан, практически без сомнения, был ответственным за постройку ранних укреплений замка Уркуарт.

В данный период времени, между 1233 и 1235 годами, Алан именовал себя «графом Атолла». Как правило считается, что после смерти Томаса Гэллоуэйского, графа Атолла в 1232 году, Изабелла, графиня Атолла, вышла замуж за Алана. Это, тем не менее, лишь попытка объяснить наличие данного титула у Алана. Мэттью Хаммонд же указывает, что наиболее вероятно, что Алан, будучи внуком Малькольма, графа Атолла, просто наследовал эту провинцию; к 9 января 1234 года, король Александр II видимо утвердил за ним этот титул. Но ко времени подписания грамоты 7 июля 1235 года титул уже исчез, и Алан никогда более не именовался «графом» (мормэром) снова. Алан, как и его отец Томас, также претендовал на титул мормэра Мара. Алан происходил от Гиллкрайста, мормэра Мара. Тем не менее, потомки Гиллкрайста были отстранены от наследования ветвью Моргана, мормэра Мара, которые монополизировали этот графский титул. Алан попытался и потерпел неудачу, когда решил лишить Уильяма, графа Мара, его титула. Это было величайшее поражение за всю историю карьеры Алана, что он так и не смог добиться графского титула.

Яркая карьера Алана отмечена постоянной борьбой с Коминами. Соперничество являлось национальным феноменом, и представляло собой большой фракционный конфликт. Возможно, что к концу его жизни наступило некоторое примирение. Алан стал юстициарием Шотландии вместе с Александром Комином, графом Бюшаном, и сопровождал последнего в двух экспедициях против норвежцев. Он даже был одним из свидетелей, поставивших свою печать на грамоте графа Александра в 1272 году.

Алан провёл много своих последних лет в Англии. Во время малолетства Александра III, он находился в близких отношениях с королём Генрихом III Английским, пытаясь сохранить свою власть. Король Англии даже даровал Алану своё собственное английское поместье Болсовер.

Он умер в 1275 году. Его похоронили в аббатстве Копар-Ангуса.

Семья

Алан был женат на Марджори, внебрачной дочери короля Александра II, с которой он у него было трое детей:

• Эрменгарда, вышедшая замуж за королевского виночерпия Уильяма де Соулиса,
• Анну, которая стала женой Колбана, мормэра Файфа, и
• ещё одна дочь, чье имя неизвестно (она вышла замуж за Джона Биссета).

Алан также имел по крайней мере одного внебрачного сына — Томаса Дорварда. Ни один из этих детей не наследовал выдающуюся политическую карьеру своего отца.

Литература

• Barrow G.W.S. Badenoch and Strathspey, 1130—1312: 1 Secular and Political. // Northern Scotland, VIII. — P. 1—15.
• Hammond, Matthew H. The Durward family in the thirteenth century. // The Exercise of Power in Medieval Scotland, c. 1200—1500. / Steve Boardman and Alasdair Ross (eds.). — Dublin/Portland, 2003. — P. 118—138.

Отрывок, характеризующий Алан Дорвард

Борис Друбецкой, en garcon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников.
В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить.
При начале мазурки Борис видел, что генерал адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.)
Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними.
Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других.
В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову.
Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:
– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.