Алан Фиц-Уолтер
Поделись знанием:
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
| Алан Фиц-Уолтер Alan fitz Walter | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1177 — 1204 | |||
| Предшественник: | Уолтер Фиц-Алан | ||
| Преемник: | Уолтер Стюарт | ||
| Рождение: | ок. 1140 | ||
| Смерть: | 1204 | ||
| Род: | Стюарты | ||
| Отец: | Уолтер Фиц-Алан | ||
| Мать: | Эохина де Молле | ||
| Супруга: | 1. Эва де Кроуфорд 2. Алеста де Мар | ||
| Дети: | Уолтер Стюарт, Давид Фиц-Алан. | ||
Алан Фиц-Уолтер (англ. Alan fitz Walter; ок. 1140—1204) — 2-й лорд-стюард Шотландии.
Содержание
Биография
С 1177 года до своей смерти в 1204 году Алан Фиц-Уолтер служил в качестве лорда-стюарда Уильяму Льву, королю Шотландии. При Алане его семья приобрела остров Бьют. Возможно, именно он построил на острове замок Ротсей. Он был одним из свидетелей при подписании королевской грамоты аббатству Кинлосс между 1179 и 1183 годами.
Алан сопровождал короля Ричарда Львиное Сердце в Третий крестовый поход, из которого он вернулся в Шотландию в июле 1191.
После возвращения из Крестового похода Алан Фиц-Уолтер стал покровителем Ордена Тамплиеров и способствовал расширению влияния тамплиеров в Шотландии.
Брак и дети
Алан Фиц-Уолтер был женат первым браком на Эве де Кроуфорд, дочери Свейна Торссона, сеньора Кроуфорда; вторым браком на Алесте де Мар, дочери Моргана, графа Мара. Его дети (от 2-го брака):
- Уолтер Стюарт (ум. 1246), 3-й лорд-стюард Шотландии;
- Давид Фиц-Алан.
Родословная
Предки Алана Фиц-Уолтера
| 16. Алан, сенешаль Доля | ||||||||||||||||
| 8. Флаад, сенешаль Доля | ||||||||||||||||
| 17. неизвестно | ||||||||||||||||
| 4. Алан Фиц-Флаад | ||||||||||||||||
| 18. неизвестно | ||||||||||||||||
| 9. неизвестно | ||||||||||||||||
| 19. неизвестно | ||||||||||||||||
| 2. Уолтер Фиц-Алан, 1-ый лорд-стюард Шотландии | ||||||||||||||||
| 20. неизвестно | ||||||||||||||||
| 10. Арнульф де Хесдинг, сеньор Хесдина | ||||||||||||||||
| 21. неизвестно | ||||||||||||||||
| 5. Авелина де Хесдинг | ||||||||||||||||
| 22. неизвестно | ||||||||||||||||
| 11. Эммелина | ||||||||||||||||
| 23. неизвестно | ||||||||||||||||
| 1. Алан Фиц-Уолтер, 2-й лорд-стюард Шотландии | ||||||||||||||||
| 12. неизвестно | ||||||||||||||||
| 6. Томас де Лондонис | ||||||||||||||||
| 13. неизвестно | ||||||||||||||||
| 3. Эохина де Молле | ||||||||||||||||
| 14. неизвестно | ||||||||||||||||
| 7. неизвестно | ||||||||||||||||
| 15. неизвестно | ||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Алан Фиц-Уолтер"
Ссылки
- [www.genealogy.euweb.cz/stuart/stuart10.html#W1 Генеалогия первых Стюартов на сайте Мирослава Марека] (англ.)
- [fmg.ac/Projects/MedLands/SCOTLAND.htm#WalterFitzAlandied1177B Генеалогия первых Стюартов на сайте Фонда средневековой генеалогии] (англ.)
- [www.thepeerage.com/p459.htm#i4589 Сайт The Peerage.com.] (англ.)
Отрывок, характеризующий Алан Фиц-Уолтер
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
