Алафузов, Владимир Антонович

Владимир Антонович Алафузов
Дата рождения	17 июня 1901(1901-06-17)
Место рождения	Рига, Российская империя
Дата смерти	30 мая 1966(1966-05-30) (64 года)
Место смерти	Ленинград, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	ВМФ
Годы службы	1918—1966
Звание
Сражения/войны	Гражданская война в Испании, Великая Отечественная война
Награды и премии	Именное оружие

Влади́мир Анто́нович Алафу́зов (17 июня 1901 — 30 мая 1966) — советский военно-морской деятель, адмирал.

Биография

Алафузов Владимир Антонович родился 4 (17) июня 1901 года в городе Рига Рижского уезда Лифляндской губернии.

Военную службу в РККФ начал в 1918 году. Во время гражданской войны с сентября 1918 года по ноябрь 1921 года служил на должностях сигнальщика, помощника военного комиссара порт-базы, рулевого гидрографического судна «Полюс».

В 1919 году будучи сигнальщиком канонерской лодки №2 "Смелый" Онежской военной флотилии участвовал в боях с интервентами, был ранен. В начале 1920 г. - комиссар одного из соединений флотилии

С ноября 1921 года по май 1925 года В.А.Алафузов проходил обучение в Училище командного состава флота.

С мая 1925 года по январь 1926 года был помощником вахтенного начальника линкора «Марат». С января 1926 года по ноябрь 1927 года обучался на Специальных курсах комсостава ВМС РККА, после окончания которых вернулся на линкор «Марат», где проходил службу на должностях штурмана и старшего штурмана до ноября 1929 года.

В ноябре 1929 года направлен для обучения на военно-морской факультет Военно-морской академии имени К. Е. Ворошилова, который окончил в апреле 1932 года.

С апреля 1932 года по декабрь 1935 года проходил службу на должностях начальника сектора оперативного отдела и начальника отдела боевой подготовки штаба флота.

В декабре 1935 года В.А.Алафузов был назначен на должность старшего помощника командира крейсера «Красный Кавказ». С апреля 1937 года по апрель 1938 года, во время Гражданской войны в Испании, номинально числясь на должности старшего помощника крейсера «Красный Кавказ», проходил службу в качестве советника при командующем республиканским флотом Испании.

В мае 1938 года назначен на должность начальника оперативного управления Главного морского штаба ВМФ СССР с полномочиями заместителя начальника Главного морского штаба. В октябре 1939 года, находясь на этой должности, в качестве члена Военно-морской комиссии СССР участвовал в переговорах с прибалтийскими странами.

В период Советско-финской войны 1939-1940 года являлся представителем ГМШ на Краснознамённом Балтийском флоте, одновременно занимая должность заместителя командующего этим флотом.

С января 1940 года В.А.Алафузов — командир военно-морской базы в городе Палдиски. С марта того-же года — заместитель начальника Главного морского штаба ВМФ СССР.

4 июня 1940 года В.А.Алафузову было присвоено воинское звание контр-адмирал.

В июле 1940 года назначен на должность начальника оперативного управления флота-заместителя начальника Главного морского штаба ВМФ СССР.

С июня 1942 года исполнял обязанности начальника Главного морского штаба ВМФ СССР, неоднократно выезжал по поручению командования ВМФ на фронт, в том числе в Севастополь и в район действий Волжской военной флотилии под Сталинградом.

В феврале 1943 года назначен исполняющим обязанности начальника штаба Тихоокеанского флота.

27 января 1944 года В.А.Алафузову было присвоено воинское звание вице-адмирал, а в июне того же года он был назначен на должность начальника Главного морского штаба ВМФ СССР. Принимал непосредственное участие в операции Северного флота по обеспечению перехода из Великобритании линкора «Архангельск».

В апреле 1945 года совместно с командующим Днепровской военной флотилией руководил действиями флотилии на реке Одер в Берлинской наступательной операции.

С конца апреля 1945 года назначен на должность начальника Военно-Морской академии имени К.Е.Ворошилова.

12 января 1948 года В.А.Алафузов вместе с Н.Г.Кузнецовым, Л.М.Галлером и Г. А. Степановым был предан Суду чести Министерства Вооружённых Сил СССР под председательством Маршала Советского Союза Л.А.Говорова. Обвинение состояло в том, что в 1942—1944 годах они без разрешения Правительства СССР передали Великобритании и США секретные чертежи и описания высотной парашютной торпеды, дистанционной 130-мм гранаты, нескольких корабельных артиллерийских систем, схемы управления стрельбой, а также некоторое количество секретных морских карт. Суд чести признал их виновными и постановил ходатайствавать перед Советом Министров СССР об их предании суду Военной коллегии Верховного суда СССР.

3 февраля 1948 года В.А.Алафузов был осуждён Военной коллегией Верховного суда СССР и приговорён к 10 годам лишения свободы. 10 февраля 1948 года постановлением Совета Министров СССР лишён воинского звания «адмирал».

13 мая 1953 года полностью реабилитирован и восстановлен в прежнем воинском звании «адмирал».

С мая 1953 года по май 1958 года — заместитель начальника Военно-Морской академии имени К.Е.Ворошилова. С июня 1958 года - в отставке.

В 1958—1960 годах являлся научным референтом при Главкоме ВМФ СССР.

С августа 1964 года профессор-консультант Учёного совета Военно-Морской академии.

Скончался 30 мая 1966 года. Похоронен в Санкт-Петербурге на Серафимовском кладбище.

Литература

1. Лурье В. М. Адмиралы и генералы Военно-Морского Флота СССР в период Великой Отечественной и Советско-японской войн (1941-1945). — СПб: Русско-Балтийский информационный центр «БЛИЦ», 2001. — 280 с. — 1000 экз. — ISBN 5-86789-102-X.
2. Доценко В. Д. Морской биографический словарь. — Санкт-Петербург: Логос, 1995. — 496 с. — 3000 экз. — ISBN 5-87288-095-2.

Ссылки

• Список флагманов 2-го ранга, флагманов 1-го ранга, флагманов флота 2-го ранга, флагманов флота 1-го ранга, МС РККА СССР (1935—1940)
• Список адмиралов, вице-адмиралов, контр-адмиралов, ВМФ СССР (1940—1945)

Отрывок, характеризующий Алафузов, Владимир Антонович

Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.