Албанские войска в России

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Алба́нские войска, или алба́нское войско, — в Российской империи войско (полк), сформированный в 1769 году графом А. Г. Орловым-Чесменским из греков и албанцев, служивших в русском флоте; после 1774 года поселён в Екатеринославской губернии; в 1797 году переименован в Греческий пехотный полк, а затем — в Балаклавский греческий батальон, который в 1857 году был расформирован[1].





Подробнее

По заключении Кючук-Кайнарджийского мира многие греки и албанцы, служившие в русском флоте во время войны с Портой, пожелали остаться на русской службе. Вследствие этого Екатерина II учредила албанское войско, которому были отведены земли в окрестностях Керчи и Еникале.[2]

Греческий полк

Одновременно был основан греческий полк, разделённый на 12 экатонтархий или рот, получивших название от древних греческих городов: афинская, фивская, коринфская и т. п. В 1797 году полк получил название греческого батальона и был переведён в Балаклаву.[2]

Албанский дивизион и батальон

Из албанцев были сформированы одесский дивизион и одесский батальон, впоследствии упразднённые[2].

Продолжал существовать лишь балаклавский греческий полубатальон, действовавший в Крымской войне[2].

Напишите отзыв о статье "Албанские войска в России"

Примечания

  1. Албанские войска // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  2. 1 2 3 4 Албанскiя войска // Энциклопедический словарь

Литература

Ссылки

  • При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
  • [slovari.yandex.ru/~книги/Военная%20энциклопедия/Албанское%20войско/ Албанское войско // Военная энциклопедия, 1911—1914.](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2872 дня))

Отрывок, характеризующий Албанские войска в России

В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».