Албанское национальное движение

Албанское национальное движение (алб. Rilindja Kombëtare) — название движения, которое привело к формированию национального самосознания албанцев, и в конечном счете, к созданию современного албанского народа.

Албания в составе Османской империи

К концу 1571 года турки берут под полный контроль всю территорию современной Албании. Горный север Албании сохранил определённую автономию. Власть там принадлежала советам старейшин во главе с байрактарами — Хранителями Знамени. В Албании постепенно распространяется ислам.

В составе империи Албания обладала достаточной автономией. Земли, населённые албанцами, в 1835 были разделены на эйялеты Янина и Румелия, во главе которых ставились чиновники из Константинополя. Позже, в 1846 году, были созданы пашалыки в Монастире (до 1877 года) и Ускибе (до 1863 года). После 1865 года Стамбул повторно разделил албанские земли между вилайетами Шкодер, Янина (с 1867), Битола (Монастир) и Косово (с 1877).

Из-за того, что большинство албанцев были мусульманами, как и турки-османы, на протяжении XIX века в Албании не было национального движения подобного греческому, румынскому, болгарскому или сербскому. Зарождение политического албанского движение можно отнести к 1870-ым годам.

После русско-турецкой войны 1877—1878 годов, по плану Сан-Стефанского мирного договора земли населённые албанцами должны были быть разделены между Сербией, Черногорией и Болгарией. Это вселило значительную тревогу во многих албанцев и способствовало албанскому национальному движению.

Весной 1878 года в Константинополе, албанцы, в том числе Абдюль Фрашери и Абедином Дино создали Албанский Янинский комитет, который выступал за право албанцев создать свою автономию в составе Оттманской империи. Абдюль написал проект Декларации об автономии Албании, которая была принята во время работы Призренской лиги летом того же года.

Начало национального движения

В конце XIX века албанские интеллектуалы начали создавать единый албанский литературный язык, и требовать его использования в школах. В 1879 году в Константинополе Сами Фрашери основал Общество албанской книги и письма, членами которого были как мусульмане, так и католики с православными. Наим Фрашери, известный албанский поэт также присоединился к обществу, и писал и редактировал книги и учебники по албанскому языку.

После свержения султана Абдул-Хамида II в июле 1908 года появились албанские школы, возникли газеты и политические клубы, особенно на юге страны. В ноябре 1908 в Монастире (Битоль) состоялся национальный конгресс, обсудивший вопрос о национальной автономии и едином албанском алфавите на основе латиницы. Стремясь расширить контроль над горцами, младотурками был принят т. н. закон о бандах (1909); запрещалось ношение оружия, вводилось наказание палками и др. Такой подход возмутил даже албанских мусульман.

По сравнению с другими балканскими национальными движениями где религиозная идентичность играла большую роль, в албанском национальном движении не было религиозной составляющей. Албанцы были разделены между четырьмя религиозными конгрегациями (сунниты, бекташи, православные и католики). Незаметная религиозность албанцев породила известную фразу Пашко Васа Шкодрани, что «подлинная религия албанцев — быть албанцами».

В 1909 году в Албании вспыхнуло восстание.

Восстание

В мае 1909 года состоялась карательная экспедиция турецких войск против албанцев в Косове.

В апреле-августе 1910 года турецкими войсками зверски подавлено Албанское восстание в Косове. Турецкие власти объявили все албанские национальные организации вне закона, закрыли албанские школы и печатные издания.

Весной 1911 года албанские националисты подготовили новое восстание, которое должно было охватить всю страну. Программой восстания стало требование автономии (т. н. Красная книга). Но албанские национальные организации на севере Албании были спровоцированы на преждевременное выступление правительством Черногории, которое рассчитывало использовать восстание в своих интересах. Между тем в южной и центральной Албании восстание началось слишком поздно. Использовав это, младотурецкое правительство подкупом и угрозами склонило часть его руководителей к соглашению, пообещав незначительные льготы для албанцев (в школьном образовании, в военной службе, в налогообложении).

В марте 1912 года в Албании вспыхнуло новое восстание крестьян в северных горных районах, распространившееся затем на южную и центральную Албанию.

8 октября 1912 года началась Первая Балканская война. Войска Черногории пересекли черногоро-турецкую границу в Албании. В ноябре 1912 года в Бухаресте состоялось совещание албанских эмигрантов, которое приняло решение о созыве Всеалбанского конгресса и избрании Временного правительства Албании. В это же время сербские войска, разбив турок в Македонии, вступили на территорию Албании и заняли г. Эльбасан. Греческие войска высадили десант в городе Влера.

28 ноября 1912 года части сербского Ибарского отряда занял Дуррес и при содействии 1А — Тирану в Албании. В этот же день во Влёре Всеалбанским конгрессом была провозглашена декларация независимости Албании. Ключевой фигурой в принятии декларации был Исмаил Кемали. Он сформировал правительство независимой Албании 28 ноября 1912 года. Исмаил Кемаль возглавлял правительство Албании с 1912 до 1914 года.

Источники

• Н. Д. Смирнова «История Албании в XX веке», — Москва: «Наука», 2003. ISBN 5-02-008867-6
• Mazower Mark. The Balkans: A Short History. — New York: Random House, 2000. — ISBN 0-679-64087-8.
• Schwandner-Sievers and Fischer (eds.), Albanian Identities: Myth and History, Indiana University Press (2002), ISBN 0-253-21570-6.
• Skendi Stavro. [books.google.com/books?id=LCKFAAAAIAAJ&q=fehim+zavalani&dq=fehim+zavalani&hl=en&ei=TWhtTMwfkI047eDdsAs&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CCcQ6AEwAA The Albanian national awakening, 1878-1912]. — Princeton University Press, 1967.

Отрывок, характеризующий Албанское национальное движение

Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.