Алвиш, Ниту
| Ниту Алвиш | |
| Nito Alves | |
| Имя при рождении: |
Ниту Алвиш |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
после 27.05.1977, точная дата неизвестна |
| Место смерти: |
предположительно Луанда, в точности неизвестно |
| Гражданство: | |
| Партия: | |
| Основные идеи: | |
| Род деятельности: |
министр внутренних дел НРА |
Ниту Алвиш (порт. Nito Alves; 23 июля 1945, деревня Пири (Северная Кванза) — 1977, после 27 мая, достоверно неизвестно) — ангольский коммунистический политик, член руководства МПЛА, министр внутренних дел НРА в 1975—1976 годах. Инициатор попытки государственного переворота 27 мая 1977 года. Расстрелян после подавления мятежа.
В подполье и войнах
Родился в крестьянской семье. Учился в сельской евангелической школе, затем в колледже в Луанде. В 1966 поступил на службу в финансовые органы колониальной администрации. Тогда же примкнул к подпольной ячейке МПЛА. Проникся марксизмом в версии ортодоксального коммунизма.
Быстро выдвинулся в руководство МПЛА, стал руководителем I военно-политического округа, координатором подпольных организаций Луанды. Участвовал в вооружённой борьбе против португальских колониальных властей и партии ФНЛА. Руководил подготовкой боевиков. Занимал бескомпромиссную позицию, выступал против каких бы то ни было переговоров, настаивал исключительно на вооружённых методах борьбы. Во внутрипартийных конфликтах занимал сторону Агостиньо Нето[1].
После Португальской революции 1974 года и начала деколонизации структуры МПЛА, в том числе I военно-политический округ, были легализованы. Ниту Алвиш стал официальным лицом и видной политической фигурой. После провозглашения независимости Анголы под властью МПЛА 11 ноября 1975 года был назначен министром внутренних дел в правительстве НРА. В этом качестве активно участвовал в гражданской войне.
Ортодокс МПЛА
В руководстве МПЛА Ниту Алвиш представлял наиболее жёсткую ортодоксально-коммунистическую линию. Выступал за политическую и экономическую централизацию, максимальное усиление репрессий. Предлагал развернуть в Анголе на постоянной основе крупную группировку вооружённых сил СССР. С этой позиции возражал против участия НРА в Движении неприсоединения. Представлял МПЛА на XXV съезде КПСС. Также Алвиш был противником мультирасовой политики и требовал чистки партийно-государственного аппарата от мулатов. Пользуясь известностью в столице, он обращался к населению с популистскими призывами, разжигая расовую рознь.
Агрессивные амбиции министра внутренних дел, превращение полиции в его личную гвардию вызывали опасения президента Агостиньо Нето. В октябре 1976 Нето отстранил Алвиша от руководства МВД. Была создана партийная комиссия по расследованию фракционной деятельности. Алвиш начал формировать собственную организацию — «Объединение коммунистов Анголы» — нарушая принцип однопартийности[2]. С февраля 1977 ангольская госбезопасность и следственные органы ставили вопрос об аресте Алвиша. 21 мая 1977 года Нето провёл собрание партактива, на котором было принято решение об исключении Ниту Алвиша из МПЛА.
Мятеж и смерть
27 мая 1977 года Алвиш и его сторонники предприняли попытку государственного переворота. Они захватили несколько правительственных объектов, в том числе радиостанцию, освободили заключённых столичной тюрьмы. Несколько функционеров МПЛА были взяты в заложники. Основную военную силу антиправительственного мятежа составляли подразделения МВД, спецназа и политорганов. В его подавлении главную роль сыграли армейские части и служба госбезопасности.
Министр обороны НРА Энрике Каррейра, недовольный межведомственной конкуренцией с МВД, организовал быстрый силовой отпор. Решающую роль сыграли дислоцированные в Анголе кубинские части, поддержавшие президента Нето. Алвиш рассчитывал на поддержку СССР, однако министр иностранных дел, будущий президент Анголы Жозе Эдуарду душ Сантуш провёл переговоры с Москвой. Он убедил руководство КПСС, что речь идёт о мятеже разоблачённых экстремистов-фракционеров. К вечеру 27 мая все захваченные объекты были возвращены под контроль правительства. Мятежники убили заложников, после чего были схвачены и перебиты. Алвиш пытался бежать в расположение I округа, но был арестован, подвергнут пыткам и убит.
Конфликт Ниту Алвиша с президентом Нето и большинством руководством МПЛА иногда сравнивается с противостоянием троцкистов и сталинистов в ВКП(б) 1920-годов[3]. Курс Нето был прагматичнее и более ориентирован на укрепление режима.
См. также
Напишите отзыв о статье "Алвиш, Ниту"
Примечания
Отрывок, характеризующий Алвиш, Ниту
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.
– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
