Алгонкины (группа народов)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Алгонки́ны — группа коренных народов (индейцев) Северной Америки, родственных по языку. Алгонкинские языки — отдельная группа в алгской языковой семье (известной также как алгонкин-ритванская или алгонкин-мосанская). Общая численность — 260 тыс. чел. Религии — католики, протестанты (баптисты, методисты), сохраняются традиционные верования.

Собственно алгонкины — один из народов алгонкинской языковой группы.





Область расселения

Алгонкины с древности расселялись в районе Великих озёр, провинция Онтарио в Канаде. Затем заселили более широкую территорию: долина реки Святого Лаврентия, о. Ньюфаундленд, пров. Квебек и Манитоба, полуостров Новая Шотландия, остров Принца Эдуарда в Канаде, штаты Миннесота, Мичиган, Северная Дакота, Монтана в США. Из-за вытеснения белыми поселенцами встречаются в других штатах США и на севере Мексики.

В связи с тем, что французские поселенцы с 17 в. вступили в конфликт с ирокезами, обитавшими вдоль реки Святого Лаврентия, алгонкины, будучи их давними врагами, стали естественными союзниками французов. После поражения французов в войне с англичанами в 18 в. последние заключили ряд договоров с алгонкинскими племенами.

Народы и языки

Алгонкины до XIX века делились на 4 группы:

  1. Северо-восточные алгонкины — кри — 200 тыс., монтанье, наскапи, малеситы, микмаки, жившие по р. Св. Лаврентия и на о. Ньюфаундленд. К этой же группе в старой литературе безосновательно относили беотуков, говоривших на изолированном языке.
  2. Приатлантические алгонкины — пеннакуки, нипмуки, покамтуки, массачусеты, патуксеты, наусеты, мохеганы, могикане, наррангансетты, нантикоки, пекоты, вампаноаги, ваппингеры, монтауки, делавары, алгонкины виргинские и др. Жили на побережье Атлантического океана.
  3. Центральные — оджибве 360 тыс. (имеет варианты произношения: оджибва, очипве, чиппева), оттава, потаватоми, собственно алгонкины, меномини, ниписсинг, шауни, майами, пианкашо, кикапу, фокс, сауки, иллинойс. Селились возле Великих озёр.
  4. Западные или степные — арапахо, гровантры, черноногие, шайенны, равнинные оджибве и равнинные кри. Переселились из центра ареала в степную зону.

Языки: атикамек, кри, монтанье-наскапи, малесите, микмак, пеннакук, нипмук, покамтук, массачусет, наусет, могикан, наррангасет, нантикок, пекот, ваппингер, монтаук, делаварский, поухатан(поватан), оджибве, оттава, потаватоми, алгонки(-нский), меномини, шауни, майами, кикапу, фокс, саук, иллинойс, арапахо, атсина, блэкфут.

Быт

Разные группы народов имеют разные типы хозяйства. Приатлантические и северо-восточные алгонкины по культуре близки ирокезам. Они обитали в зоне лесов умеренного пояса и лесостепи. Занимались охотой, собирательством, рыболовством, отчасти земледелием. Собирали кленовый сок.

Жилища — большой прямоугольный каркасный дом, иногда овальный или круглый, куполообразный (вигвам), или крытый корой конический шалаш (типи). У них была развита деревообработка (строительство лодок из коры и дерева). Одежда и обувь — из шкур и замши, украшалась иглами дикобраза. В качестве менового эквивалента использовался вампум — бусы из раковин. Традиционное оружие — палица из дерева с каменным или металлическим наконечником.

Алгонкины виргинские (3 тыс. чел.) вместе с исчезнувшими алгонкинами Северной Каролины составляли самую южную группу из приатлантических алгонкинов. В 16-17 вв. создавали Союз племен. Язык — поухатан, сейчас перешли на английский.

Оджибве, самоназвание — анишшинапе. Живут в Канаде (Манитоба, Онтарио), 120 тыс. и в США (Миннесота, Мичиган, Висконсин, Монтана, Северная Дакота). Язык — оджибве. Тот же культурно-хозяйственный тип. Часть оджибве, а также арапахо, ацина и блэкфуты (черноногие) переселились в степи, где переняли образ жизни степных индейцев, то есть занялись коневодством и конной охотой на бизонов.

Субарктический тип хозяйства ведут микмаки, собственно алгонкины и другие племена. К этому же типу относятся и их соседи, атапаски. Такие племена живут в тайге и лесотундре, охотятся на крупную дичь (олень-карибу, лось, снежная коза, баран), собирают ягоды, ловят рыбу. Охота и рыболовство имеет сезонный характер. Одежда — рубахи, штаны, ноговицы, варежки делали из шкур и замши. Шили одеяла из шкур. Одежду украшали иглами дикобраза, позднее — бисером.

Жилище — каркасное, куполовидное, коническое, крытое шкурами ии корой. Пища — рыба и мясо. Готовили сушеное мясо — пеммикан. Строили лодки из бересты или еловой коры. Зимой передвигались на санях, использовали снегоступы.

Современные занятия индейцев — лесодобыча, разведение картофеля, сбор ягод, ловля омаров, устриц, плетение корзин, деревообработка, обслуживание туристов.

В 19 в. микмаки объединялись с родственными племенами (малеситы, пенобскоты) в конфедерацию Вабанаки.

У большинства алгонкинов род патрилинейный, брак — патрилокальный.

Верования и искусство

У алгонкинов распространен шаманизм, тотемизм, охотничьи культы, вера в духов-покровителей.

Существует знахарство, народная медицина. Основной культ — вера в Маниту (Киччи-Манито, Гиччи-Маниту). Распространены мифы, сказки, легенды, танцы, игры. Традиционный музыкальный инструмент — бубен. Культурный герой в мифах — Нанабожо (Нанабозо, Вабозо), в переводе «Великий Кролик», в мифах рассматривается, как ипостась Маниту, друг людей. В легендах и сказках встречаются такие образы, как Мише-Номак (Гигантская Рыба), Качечи-Напок (Кремень), воплощение враждебных человеку сил.

См. также

Напишите отзыв о статье "Алгонкины (группа народов)"

Литература

Ссылки

Отрывок, характеризующий Алгонкины (группа народов)

Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.