Алдабергенов, Нурмолда

Нурмолда Алдабергенов
Нұрмолда Алдабергенов
Род деятельности:	организатор колхозного движения
Дата рождения:	7 (20) декабря 1906(1906-12-20)
Место рождения:	Ескельдинский район, Алматинская область
Гражданство:	СССР СССР
Дата смерти:	17 ноября 1967(1967-11-17) (60 лет)
Награды и премии:

Нурмолда́ Алдаберге́нов (каз. Нұрмолда Алдабергенов, 7 (20) декабря 1906 — 17 ноября 1967) — один из организаторов колхозного движения в Казахстане, председатель колхозов.

Дважды Герой Социалистического Труда (1948, 1958).

Биография

Нурмолда Алдабергенов родился в семье крестьянина 7 (20) декабря 1906 года в ауле Малайсары Капальского уезда либо по другим данным — на зимовье Желдыкора (оба места на территории современной Алматинской области). Казах. Окончил 4 класса.

С 12 лет, оставшись сиротой, батрачил, затем принимал участие в строительстве Туркестанско-Сибирской железной дороги.

В 1930-1933 годах Нурмолда Алдабергенов работал рядовым колхозником, в 1934 году — бригадиром, в 1935 году — стал председателем колхоза «Жанаталап» Талды-Курганской области. К тому времени в колхоз входило 14 дворов и 28 трудоспособных колхозников, в распоряжении которых были два однолемешных плуга, одна телега, пять коров, два верблюда, три лошади и двадцать овец. Под руководством Нурмолды Алдабергенова за короткое время колхоз превратился в передовое хозяйство: через шесть лет поголовье овец достигло двух тысяч, коров — пятисот, лошадей — ста. В распоряжении колхоза были тракторы, косилки, автомобиль.

В 1940 году вступил в ВКП(б). Участвовал в Великой Отечественной войне: ушёл на фронт в 1942 году, демобилизовался в 1945 году.

В 1945-1950 годах вновь работал председателем колхоза «Жанаталап», Коллектив, возглавляемый им, добился выдающихся успехов в 1947 году, собрав по 365 ц/га сахарной свёклы и по 13,7 ц/га зерна, на участке в 10 га было собрано по 834 ц/га сахарной свёклы. Также в 1947 году по инициативе Алдабергенова была построена первая в Семиречье электростанция. За годы его руководства в селе Мукыры были возведены жилые дома, дом культуры, быткомбинат, средняя школа, больница, детские сады.

28 марта 1948 года Указом Президиума Верховного Совета за получение высоких урожаев сахарной свеклы в 1947 году Алдабергенову Нурмолде было присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

В 1950-1965 годах работал председателем колхоза имени Сталина (переименованном в колхоз имени XXII-го партсъезда).

29 марта 1958 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Алдабергенов Нурмолда был награждён второй золотой медалью «Серп и молот» и орденом Ленина.

В 1965-1967 годах Алдабергенов возглавлял отстающий колхоз имени Карла Маркса Андреевского района Талды-Курганской области и вывел его в число передовых.

Избирался делегатом XX съезда КПСС, депутатом Верховного Совета СССР 5-го созыва (1958—1962), депутатом Верховного Совета Казахской ССР 3-4-го созывов. Избирался членом ЦК Компартии Казахской ССР (1954, 1956, 1960).

Награды

• Дважды Герой Социалистического Труда:
  • 28.03.1948 — за высокие урожаи сахарной свеклы,
  • 29.03.1958 — за успехи в развитии сельского хозяйства.
• Награждён двумя орденами Ленина, орденом Трудового Красного Знамени, медалями СССР и ВДНХ.

Память

В 1959 году в селе Чубар (сейчас село Алдабергенова) был установлен бюст Алдабергенова скульптора Х. И. Наурызбаева, архитектора И. Я. Токаря. Бюст отлит из бронзы, четырёхгранный ступенчатый постамент из гранита, общая высота 3,6 м. В 1982 году бюст Нурмолды Алдабергенова был включен в список памятников истории и культуры Казахской ССР республиканского значения и взят под охрану государства.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10806 Алдабергенов, Нурмолда]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Алдабергенов, Нурмолда

– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.