Алебастр

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Алеба́стр (от греч. ἀλάβαστρος) — название двух различных минералов: гипса (диаквасульфата кальция) и кальцита (карбонат кальция). Первый — алебастр (алавастор), которым мы пользуемся в наши дни; второе — по большей части название материала в античности.

Эти два вида значительно отличаются друг от друга по относительной твёрдости. Гипс настолько мягок, что может быть поцарапан ногтём (твёрдость по шкале Мооса равна 2), в то время как кальцит достаточно твёрд (твёрдость по шкале Мооса равна 3), однако может быть легко поцарапан ножом. Кроме того, кальцитовый алебастр, будучи карбонатом, бурно реагирует с соляной кислотой, в то время как гипсовый алебастр в этом случае остаётся инертным.





Этимология

Слово «алебастр» существует во многих языках, например, на английском — «alabaster», на французском — «albâtre». Слово распространилось из латинского («alabaster») и греческого («alabastros» или «alabastos») языков, где использовалось как название ваз, изготовленных из алебастра. По одной из версий слово «αλαβαστρος» у древних греков обозначало «белый», от чего и произошло название материала, из которого получали гипсовые отливки, а также — от названия гипсового камня, служившего сырьём для этого материала.

Виды

Кальцитовый алебастр

Кальцитовый алебастр упоминается в Библии, где он обычно называется «Восточным алебастром», так как изделия из него в то время привозились с Дальнего Востока. Греческое название «alabastrites», предполагалось, произошло от названия города Алебастрон в Египте, где камень добывался, однако местонахождение города должно было происходить от названия минерала, а не наоборот; в связи с этим происхождение названия осталось неясным, и существует предположение, что оно имеет арабские корни. Этот «восточный» алебастр высоко ценился и использовался для изготовления маленьких сосудов для парфюмерных изделий и ваз для мазей, которые назывались «alabastra», что также могло быть источником происхождения названия. Алебастр также использовали в Египте для изготовления погребальных сосудов и различных культовых и погребальных изделий. Роскошный саркофаг, изготовленный из цельного блока кальцитового алебастра из Алебастронат, находится в Музее Соуна в Лондоне, был обнаружен Джованни Бельцони в 1817 году в могиле Сети I около Фив. Саркофаг был приобретён сэром Джоном Соуном изначально для Британского музея.

Нарезанный тонкими листами, алебастр достаточно прозрачен, чтобы использоваться для небольших окон, в этом качестве он использовался в средневековых церквях, особенно в Италии. Большие алебастровые листы используются также в Кафедральном соборе Лос-Анджелеса (освящён в 2002 году). В соборе обеспечивается специальное охлаждение с целью избежания перегрева алебастровых листов, при котором они становятся непрозрачными.

Кальцитовый алебастр является материалом сталагмитовых отложений на полу и стенах известняковых пещер, или видом травертина, который образуется потоками известковой воды. Его смещение в смежных слоях приводит к проявлению ленточного рисунка, который можно увидеть при распиле мрамора, часто этот камень называется мраморный оникс, или оникс-мрамор, или алебастр-оникс, а иногда просто оникс — этот термин, тем не менее, является неверным, так как оникс — разновидность кварца. Месторождения египетского алебастра активно разрабатывались около Суэца и Асьюта; много древних карьеров обнаружено в пустыне Тель эль-Амарна. Алжирский оникс-мрамор добывался в провинции Оран. В Мексике известные месторождения тонкого зелёного алебастра находятся недалеко от города Пуэбла. Месторождения оникс-мрамора находятся также в районе Техуакан, а также в штатах Калифорния, Аризона, Юта, Колорадо и Виргиния.

Гипсовый алебастр

В наши дни, если термин «алебастр» используется без уточнения, это всегда означает «гипсовый алебастр». Этот минерал добывается во многих странах мира. Тысячи изделий из гипсового алебастра, датированные концом 4-го тысячелетия до н. э. были обнаружены в Тель-Браке (в древности Нагар), в Сирии[1]. Найденная в Месопотамии статуэтка из гипсового алебастра, предположительно изображающая бога Абу, датируется первой половиной 3-го тысячелетия до н. э.[2]

Сегодня гипсовый камень (алебастр), это в основном сырье для производства гипса — порошкообразного вяжущего материала, получаемого путём термической обработки природного двухводного гипса CaSO4*2H2O при температуре 150—180 °C в аппаратах, сообщающихся с атмосферой, до превращения его в полуводный гипс CaSO4*0,5H2O — гипс β-модификации. Продукт измельчения гипса β-модификации в тонкий порошок до или после обработки называется строительным гипсом или алебастром, при более тонком помоле получают формовочный гипс или, при использовании сырья повышенной чистоты, медицинский гипс. При низкотемпературной (95-100 °C) тепловой обработке в герметически закрытых аппаратах образуется гипс α-модификации, продукт измельчения которого называется высокопрочным гипсом. В смеси с водой гипсовый порошок быстро твердеет (20…60 мин.), превращаясь снова в двуводный гипс, с выделением тепла и незначительным увеличением объёма, однако такой вторичный гипсовый камень имеет уже равномерную мелкокристаллическую структуру, цвет различных оттенков белого (в зависимости от сырья), непрозрачный и микропористый. Эти свойства гипса находят применение в различных сферах деятельности человека.

Чёрный алебастр

«Чёрный алебастр» является редкой формой минерала на основе гипса, найденной только в трёх местах в мире: в Оклахоме (США), Италии и Китае.

Недалеко от en:Freedom, Oklahoma находится массив естественных гипсовых пещер, в которых большая часть гипса находится в форме алебастра. На этом участке обнаружено несколько типов алебастра, в том числе розовый, белый, и редкий чёрный алебастр.

Применение

С древнейших времен алебастр привлекал человека красотой и лёгкостью в обработке. Из него вырезали скульптуру и сосуды различного назначения, а тонкие пластины прозрачного и бесцветного кристаллического гипса использовали для остекления окон. Во тьме веков теряется момент, когда из него научились получать твердеющий в смеси с водой порошок, называвшийся также «алебастр», но известно, что не только древние греки, римляне и египтяне владели этой технологией, но и гораздо ранее их народы Малой и Средней Азии уже применяли его в строительстве и искусстве. И лишь недавно алебастром перестали называть строительный гипс — ныне название «алебастр» устарело и в ГОСТах не используется.

Современный строительный гипс — это порошок белого, желтоватого, розоватого или светло-серого цвета, со значительной примесью крупной фракции (песка), поступающий в розницу обычно в бумажных мешках весом до 40 кг. Применяется в строительстве как воздушное вяжущее вещество для оштукатуривания стен и потолков в зданиях с относительной влажностью не более 60 %, как основа для изготовления специальных строительных смесей (шпаклевок, штукатурок), в производстве гипсовых перегородочных панелей, листов сухой штукатурки, гипсокартона, вентиляционных коробов, арболита, гипсоволокнистых и гипсостружечных плит. При смешивании с водой строительный гипс быстро затвердевает, снова превращаясь в гипсовый камень, что используется в нетребовательных к прочности материала строительных, скульптурных и архитектурных работах, а также и в медицине, куда он нередко приходит в мешках с надписью «Медицинский». В отличие от высокопрочных гипсов, имеет укороченные сроки схватывания из-за большого содержания крупнозернистой фракции, выступающей как катализатор и повышенную адгезию к поверхностям, что ценно в строительстве, однако и меньшую прочность (обычно Г-5…Г-7[прояснить]) и большую пористость. Из всех гипсов это самый низкосортный и дешёвый материал. Высокопрочные и специальные гипсы, также производимые из гипсового камня, находят применение в скульптуре, керамическом производстве, стоматологии и ювелирном деле, в архитектуре и технике для изготовления произведений искусства, объёмных изделий, литейных и водопоглощающих форм, скрепления и герметизации отверстий и множества других промежуточных работ. И, несмотря на древность материала и технологии, даже при нынешнем уровне развития промышленности и науки достойной замены гипсу пока не найдено.

См. также

Напишите отзыв о статье "Алебастр"

Примечания

  1. [www.metmuseum.org/works_of_art/collection_database/ancient_near_eastern_art/eye_idol/objectview.aspx?page=1&sort=0&sortdir=asc&keyword=1988.323.8&fp=1&dd1=3&dd2=0&vw=1&collID=3&OID=30006062&vT=1 The Metropolitan Museum of Art — Eye idol]
  2. [www.metmuseum.org/works_of_art/collection_database/ancient_near_eastern_art/standing_male_worshiper/objectview.aspx?page=2&sort=0&sortdir=asc&keyword=&fp=1&dd1=3&dd2=0&vw=1&collID=3&OID=30002390&vT=1 The Metropolitan Museum of Art — Standing male worshiper]

Ссылки

В Викисловаре есть статья «алебастр»

Литература

Отрывок, характеризующий Алебастр

Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.