Алеко

Опера

Алеко
А. С. Аренский с выпускниками 1892 года. Слева направо: Л. Э. Конюс, Н. С. Морозов, А. С. Аренский, С. В. Рахманинов
Композитор	Сергей Рахманинов
Автор(ы) либретто	Владимир Немирович-Данченко
Язык либретто	русский
Источник сюжета	Александр Пушкин, поэма «Цыганы»
Место первой постановки	Большой театр

«Алеко» — первая опера Сергея Рахманинова, написанная им по поэме Александра Пушкина «Цыганы», в качестве дипломной работы в Московской консерватории, которую Рахманинов окончил по классу фортепиано в 1891 году, а по классу композиции — в 1892 году. По окончании консерватории Рахманинову была присуждена «Большая золотая медаль».

История создания

Одноактная опера «Алеко» была написана на либретто Владимира Немировича-Данченко за три с небольшим недели и представлена ранее установленного срока.

Премьера оперы состоялась 27 апреля 1893 года в Большом театре, дирижировал оперой Ипполит Альтани. Спектакль прошёл с успехом и был доброжелательно встречен критикой.

После исполнения оперы Пётр Чайковский аплодировал так, что чуть из ложи не выпал. Опера композитору очень понравилась, к тому же он демонстрировал своё отношение к молодому автору.

Повторная премьера прошла 18 октября 1893 года в Киеве. Здесь Рахманинов впервые выступил в качестве дирижёра, дав два первых представления. В последующие годы опера не входила в постоянный репертуар театров, но её разовые постановки пользовались неизменным успехом, тем более, что в них принимали участие виднейшие оперные певцы, включая Фёдора Шаляпина в роли Алеко.

В отличие от более поздних и более камерных опер, опера «Алеко» имеет сложную, насыщенную событиями драматургию и близка к веризму.

Действующие лица

• Алеко — баритон
• Молодой цыган — тенор
• Старик (отец Земфиры) — бас
• Земфира — сопрано
• Старая цыганка — контральто
• Цыгане

Либретто

На берегу реки раскинул свои шатры табор цыган. Тихо напевая, они спокойно и мирно готовятся к ночлегу. Старый цыган, отец красавицы Земфиры, вспоминает молодость и свою любовь, причинившую ему немало страданий. Совсем недолго его любила Мариула, через год ушла она с другим табором, бросив мужа и маленькую дочь.

Рассказ старика вызывает бурный отклик у Алеко. Он не простил бы измены и поэтому не может понять, почему старик не стал мстить неверной жене и её возлюбленному. Если он найдёт врага даже спящим над бездной моря, он столкнет его в бездну!

Речи Алеко глубоко чужды и неприятны Земфире, ещё недавно любившей его. Теперь этот человек, пришедший к ним в табор из другого мира, враждебен ей, его жестокость непонятна, любовь — постыла. Земфира не скрывает вспыхнувшей в ней страсти к молодому цыгану. Качая люльку, она напевает песню о старом, ревнивом, нелюбимом муже. «Я песню про тебя пою», — говорит она Алеко. Наступает ночь, и Земфира уходит на свидание.

Оставшись один, Алеко погружается в горькое, мучительное раздумье. С болью вспоминает он об ушедшем счастье. Мысль об измене Земфиры приводит его в отчаяние.

Только под утро возвращаются Земфира и молодой цыган. Навстречу влюблённым выходит Алеко. В последний раз молит он Земфиру о любви. Пытаясь смягчить её сердце, он напоминает, что ради любви Земфиры обрёк себя на добровольное изгнание из общества, в котором он родился и вырос. Но Земфира непреклонна. Мольбы Алеко сменяются угрозами. Охваченный гневом, он закалывает молодого цыгана. Оплакивая смерть возлюбленного, Земфира проклинает злодейство Алеко. Алеко убивает и Земфиру. На шум сходятся цыгане. Им, ненавидящим казни и убийства, непонятен жестокий поступок Алеко.

Отец Земфиры говорит:

«Мы дики, нет у нас законов, / Мы не терзаем, не казним, / Не нужно крови нам и стонов, / Но жить с убийцей не хотим».

Цыгане уходят, оставляя Алеко, одинокого, охваченного безысходной тоской.

Записи

Аудиозаписи

Год	Организация	Дирижёр	Солисты	Издатель и каталожный номер	Примечания
1951	Хор и оркестр Центрального телевидения и радиовещания СССР	Николай Голованов	Алеко — Иван Петров, Земфира — Нина Покровская, молодой цыган — Анатолий Орфёнов, старый цыган — Александр Огнивцев, старая цыганка — Бронислава Златогорова	Д 5682-5 (1959), Мелодия Д 033753-4 (1973)
1973	Пловдивский филармонический оркестр	Руслан Райчев	Алеко — Николай Гюзелев, Земфира — Благовеста Карнобатлова-Добрева, молодой цыган — Павел Куршумов, старый цыган — Димитер Петков, старая цыганка — Тони Чирстова
1987	Большой хор ЦТ и ВР, Академический симфонический оркестр Московской филармонии	Дмитрий Китаенко	Алеко — Евгений Нестеренко, Земфира — Светлана Волкова, молодой цыган — Александр Федин, старый цыган — Владимир Маторин, старая цыганка — Раиса Котова	Мелодия A10 00525 009 (1989)
1990	Академический Большой хор Гостелерадио СССР, Государственный академический симфонический оркестр СССР	Евгений Светланов	Алеко — Артур Эйзен, Земфира — Людмила Сергиенко, молодой цыган — Гегам Григорян, старый цыган — Глеб Никольский, старая цыганка — Анна Волкова	SUCD 10 00416 MEL CD 10 01703
1993	Пловдивский филармонический оркестр	Андрей Чистяков	Алеко — Владимир Маторин, Земфира — Наталья Ерасова, молодой цыган — Виталий Таращенко, старый цыган — Вячеслав Почапский, старая цыганка — Галина Борисова
1996	Новосибирский театр оперы и балета	Алексей Людмилин	Алеко — Владимир Урбанович, Земфира — Ольга Бабкина, молодой цыган — Игорь Борисов, старый цыган — Виталий Ефанов, старая цыганка — Татьяна Горбунова
1997	Хор Гётеборгской оперы, Гётеборгский симфонический оркестр	Неэме Ярви	Алеко — Сергей Лейферкус, Земфира — Мария Гулегина, молодой цыган — Илья Левинский, старый цыган — Анатолий Кочерга, старая цыганка — Анне Софи фон Оттер

Источники:[www.operaclass.com/catalogo/opera.asp?idOpera=271&idCat=oc&idioma=], [records.su/]

Фильмография

Год	Организация	Дирижёр	Солисты	Производитель и каталожный номер	Примечания
1953	Оркестр Ленинградской государственной филармонии	Николай Рабинович	Алеко — Александр Огнивцев, Земфира — Инна Зубковская (вокал — ?), молодой цыган — Святослав Кузнецов (вокал — ?), старый цыган — Марк Рейзен, старая цыганка — Бронислава Златогорова	Ленфильм
1986	Академический Большой хор Гостелерадио СССР, Академический симфонический оркестр Московской филармонии	Дмитрий Китаенко	Алеко — Евгений Нестеренко, Земфира — Светлана Волкова, молодой цыган — Михаил Мунтян, старый цыган — Владимир Маторин, старая цыганка — Раиса Котова	Лентелефильм	Роли, за исключением заглавной, исполняют драматические актёры

Другие оперы Рахманинова

• «Скупой рыцарь» — премьера под управлением автора 11 января 1906 г. в Большом театре (Москва).
• «Франческа да Римини» — премьера под управлением автора 11 января 1906 г. в Большом театре (Москва).
• «Монна Ванна» (опера не была окончена).

См. также

• Цыганы (поэма)
• Цыгане (опера Леонкавалло)
• Алеко (фильм)

Литература

• Келдыш Ю. В. Рахманинов Сергей Васильевич// Музыкальная энциклопедия в 6 томах, БСЭ, М., 1973—1982, Т. 4, с. 546—556.
• Составитель Е.Н. Рудакова. С.В. Рахманинов / Под ред. А.И. Кандинского. — 2-е изд. — М.: Музыка, 1988. — С. 39-43. — 192 с. — ISBN 5-7140-0091-9.

Ссылки

• [libretto-oper.ru/rachmaninov/aleko Полный текст либретто оперы «Алеко»]

Отрывок, характеризующий Алеко

– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»