Александер, Альберт Виктор, 1-й граф Хиллсборо

Альберт Виктор Александер Albert Victor Alexander<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Канцлер герцогства Ланкастерского
28 февраля 1950 — 26 октября 1951
Глава правительства:	Клемент Эттли
Предшественник:	Уильям Джоуитт
Преемник:	Фрэнк Пакенем
Министр обороны Великобритании
20 декабря 1946 — 28 февраля 1950
Глава правительства:	Клемент Эттли
Предшественник:	Клемент Эттли
Преемник:	Мэнни Шинвелл
Первый лорд Адмиралтейства
3 августа 1945 — 4 октября 1946
Глава правительства:	Клемент Эттли
Предшественник:	Бернард Брэкен
Преемник:	Джордж Холл
Первый лорд Адмиралтейства
11 мая 1940 — 3 августа 1945
Глава правительства:	Уинстон Черчилль
Предшественник:	Уинстон Черчилль
Преемник:	Бернард Брэкен
Первый лорд Адмиралтейства
17 июня 1929 — 24 августа 1931
Глава правительства:	Рамси Макдональд
Предшественник:	Уильям Бриджман
Преемник:	Остин Чемберлен
Вероисповедание:	Англиканство, баптизм
Рождение:	1 мая 1885(1885-05-01) Уэстон-сьюпер-Мэр, Сомерсет, Великобритания
Смерть:	11 января 1965(1965-01-11) (79 лет) Лондон, Великобритания
Партия:	Лейбористская партия

Альберт Виктор Александер (англ. Albert Victor Alexander, 1 мая 1885, Уэстон-Супер-Мейер, Сомерсет, Великобритания — 11 января 1965, Лондон, Великобритания) — 1-й граф Александер из Хиллсборо — британский государственный и военный деятель, министр обороны Великобритании (1946—1950).

Биография

Родился в семье кузнеца: который переехал в Уэстон-сьюпер-Мэр из родного Уилтшира в Бристоль во время сельскохозяйственной депрессии 1860—1870-х гг. Он был назван в честь его отец и принца Альберта Виктора, старшего внука королевы Виктории, но с самого раннего возраста его коротко называли «AV» . Его родители поселились в Уэстон после свадьбы, но семья переехала в Бристоль после смерти Альберта Александра в августе 1886 г., мать Александра делала корсеты, чтобы обеспечить своих детей. Начал трудовую деятельность в возрасте тринадцати лет. В 1903 г. был переведен на должность клерка в департамент образования графства Сомерсет. До 1919 г. работал клерком, а затем и старшим клерком Сомерсетского совета департамента высшего образования. После женитьбы на баптистке в 1908 г. перешел из англиканской в баптистскую церковь.

Во время Первой мировой войны был мобилизован, обучался одновременно военному делу и в оксфордском колледже св. Магдалины. Во время военного обучения его здоровье оказалось подорванным и он так и не был задействован в боевых действиях. В 1918 г. был произведен в капитаны и занимался вопросами возвращения к мирной жизни бывших солдат, вернувшихся с войны. В 1919 г. стал секретарем регионального отделения в Сомерсете Национальной ассоциации служащих государственных учреждений и органов местного самоуправления (NALGO).

• 1920 г. — секретарь парламентского комитета объединения кооперативов Co-operatives UK, в этом качествен неоднократно отстаивал интересы своей организации в британском парламенте,
• 1922 г. — избран членом Палаты Общин сначала от Кооперативной партии, позже избирался от Лейбористской партии. До 1950 г. с небольшим перерывом представлял в парламенте Шеффилд,
• 1924 г. — заместитель парламентский секретаря Совета по торговле, на этом посту занимался вопросами торгового флота. После отставки лейбористского кабинета вернулся к работе в парламенте и объединении кооперативов, выступая с резкой критикой протекционистской политики Канцлера казначейства Уинстона Черчилля.

В 1929—1931 гг. — Первый лорд Адмиралтейства. Основной задачей во время его пребывания на этом посту в рамках первого срока были вопросы международного разоружения. Итогом этой работы стало проведение в январе 1930 г. в Лондоне конференции пяти ведущих морских держав (Великобритании, США , Франции, Италии и Японии) и заключение договора между Великобританией, Соединенными Штатами и Японией об ограничении роста и поддерживании паритета военно-морских сил. Во время экономического кризиса в середине 1931 г. выступил с социалистических позиций, организовав группу противников предложений премьер-министра Макдональда, направленных на снижение государственных расходов, в первую очередь пособий по безработице. После поражения партии на парламентских выборах был избран заместителем её лидера. Как депутат предупреждал об опасностях, связанных с фашизмом в течение нескольких лет выступал с критикой правительственной политики умиротворения Германии. В октябре 1938 г. своим выступлением он закрыл парламентскую дискуссию о Мюнхенском пакте, осудив политику британского кабинета по вопросу судетских немцев.

В 1940—1946 гг. вновь Первый лорд Адмиралтейства в коалиционном правительстве Уинстона Уинстона Черчилля. Однако фактически многие вопросы в сфере ВМС премьер-министр принимал лично, иногда даже не ставя в известность первого лорда Адмиралтейства, как, например, с направлением в Тихий океан линкора HMS Prince of Wales, линейного крейсера «Рипалс» и четырех эсминцев («Electra», «Express», «Vampire», и «Tenedos»), потопленных японцами в ходе боя у Куантана. Однако в ходе войны политик проявил высокую организованность, став одним из соратников Черчилля, однако это не помешало ему активно поддержать выход лейбористов из правящей коалиции в мае 1945 г.

В 1946—1950 гг. — Министр обороны Великобритании. На этом посту занял выраженную антисоветскую позицию, которая изначально привела к падению его популярности, однако после объявления Холодной войны его риторика против СССР получила общественное признание и в 1948 г. он стал почетным жителем Шеффилда.

В 1950 г. политик отказался от участия в выборах и королём ему было пожаловано звание пэра Англии, виконта Хиллсборо.

В 1950—1951 гг. — Канцлер герцогства Ланкастерского.

После поражения лейбористов на парламентских выборах (1951) и в связи с ухудшением здоровья он снизил свою политическую активность, приобретя ферму в Эссексе. В декабре 1955 г., после отставки Уильяма Джоуитта он возглавил небольшую группу лейбористов в палате лордов и руководил ею в течение последующих девяти лет.

В 1956 г. он был избран президентом Великобритании Совета протестантских церквей, яростно выступал против каких-либо отношений между Церковью Англии и Католической церковью.

В 1963 г. ему был пожалован графский титул, а в 1964 г. он стал рыцарем Ордена Подвязки.

В преддверии всеобщих выборов в октябре 1964 г. он ушел с поста лидера группы лейбористов в палате лордов, а в январе следующего года скончался.

Источники

• www.npg.org.uk/collections/search/portrait/mw48717/Albert-Victor-Alexander-Earl-Alexander-of-Hillsborough
• homepages.warwick.ac.uk/~lysic/1920s/alexanderalbert.htm

Отрывок, характеризующий Александер, Альберт Виктор, 1-й граф Хиллсборо

– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.