Дулгеру, Александра

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Александра Дулгеру»)
Перейти к: навигация, поиск
Александра Дулгеру
Место проживания Бухарест, Румыния
Рост 172 см
Вес 61 кг
Начало карьеры 5 мая 2005
Рабочая рука правая
Удар слева двуручный
Тренер Гонсало Лопес
Мартин Вилар
Призовые, долл. 1 371 118
Одиночный разряд
Матчей в/п 250-161
Титулов 2 WTA, 7 ITF
Наивысшая позиция 26 (11 апреля 2011)
Турниры серии Большого шлема
Австралия 1-й раунд ( 2010-12 )
Франция 3-й раунд ( 2010 )
Уимблдон 3-й раунд ( 2010 )
США 3-й раунд ( 2010 )
Парный разряд
Матчей в/п 82-82
Титулов 3 ITF
Наивысшая позиция 41 (4 июля 2011)
Турниры серии Большого шлема
Австралия 3-й раунд ( 2011 )
Франция 3-й раунд ( 2011 )
Уимблдон 1-й раунд ( 2010 )
США 3-й раунд ( 2010 )
Последнее обновление: 9 июня 2014 года

Александра Дулгеру (рум. Alexandra Dulgheru; родилась 30 мая 1989 года в Бухаресте, Румыния) — румынская профессиональная теннисистка; победительница двух турниров WTA в одиночном разряде; бывшая шестая ракетка мира в юниорском рейтинге; финалистка одного юниорского турнира Большого шлема в парном разряде (Уимблдон-2006); полуфиналистка одиночного турнира Orange Bowl (2005); полуфиналистка одного юниорского турнира Большого шлема в парном разряде (Roland Garros-2006); полуфиналистка парного турнира Orange Bowl (2005).





Общая информация

Александра — младшая из двух дочерей Димитру и Доины Дулгеру; её сестру зовут Бьянка.

Родители, связав свою жизнь с авиацией (отец семейства — пилот, а мать — работник авиакомпании), дочерей попробовали определить в профессиональный спорт, приведя обеих в раннем возрасте в теннисную секцию; Александра в теннисе с четырёх лет. Вторая дочь — Бьянка[1] — ныне менеджер отеля, а её теннисная карьера оказалась куда скоротечнее и беззвёзднее.

Александра — типичный игрок задней линии, поэтому предпочитает грунтовые корты. Любимый удар — бэкхенд в верхней точке (в стиле Марсело Риоса).

Спортивная карьера

Начало

Александра заявила о себе как о будущем высококлассном мастере уже в юниорские годы, когда смогла добраться до шестой строчки рейтинга в соревнованиях старших юниоров, параллельно отметившись несколькими неплохими результатами на наиболее статусных соревнованиях. Первые подобные успехи пришли к ней в 2005 году, когда она побывала в одиночном полуфинале бразильского турнира высшей категории, а также сыграла в трёх полуфиналах на престижной позднеосенней серии в США: в Брейдентоне и на Orange Bowl. Через год этот список был дополнен парным полуфиналом на Roland Garros и финалом на Уимблдоне (где вместе с Кристиной Антонийчук Дулгеру уступила альянсу Алиса Клейбанова / Анастасия Павлюченкова).

На фоне первых успехов в старшем юниорском туре румынка попробовала себя и в протуре, впервые сыграв на подобном уровне вскоре после своего пятнадцатилетия. Играя серию домашних турниров ITF начального уровня Дулгеру постепенно укрепляла свою уверенность в играх на подобном уровне и уже на третьем 10-тысячнике — в мае 2005 года — выиграла свой первый одиночный титул. Уверенность на отдельных турнирах долго не перерастала в качественное изменение общей стабильности результатов и лишь сосредоточившись лишь на взрослых турнирах румынка постепенно стала обретать должную стабильность: летом 2007 года она удачно отыграла серию грунтовых 25-тысячников, добившись там двух финалов и одного полуфинала, а осенью добавила к этому ещё несколько четвертьфиналов на схожих по статусу соревнованиях, что позволило ей впервые завершить сезон в Top300. На следующий год этот рост рейтинга позволит ей регулярнее играть против более серьёзных соперниц, однако эти турниры принесут лишь дополнительный опыт.

Шаг назад в 2008 позволил совершить резкий качественный рывок в результатах в 2009 году: начав сезон с поражения от игрока из седьмой сотни румынка постепенно решила последние крупные проблемы в своей игре и в начале апреля она пробилась в финал хардового 75-тысячника в испанском Монсоне, переиграв за неделю игр на местных кортах двух игроков Top200 и уступив в финале третьему: Кимико Датэ-Крумм. Резкий подъём уверенности в своих силах помогал и дальше, когда Александра перебралась на грунтовые турниры: в конце апреля выигран 25-тысячник в итальянском Бари, а месяц спустя, на не слишком сильном по составу турнире премьер-серии WTA в Варшаве, имя Дулгеру день за днём появлялось в обзорах удивлённых комментаторов — 201-я ракетка мира сначала впервые прошла квалификацию на турнирах подобного уровня, а затем одну за другой обыграла четырёх теннисисток из первой сотни рейтинга, завоевав одиночный титул; решающий матч был выигран у 39-й ракетки мира Алёны Бондаренко. Польский успех разом поднял румынку в первую сотню рейтинга, но из-за особенностей системы заявок в протуре свой первый взрослый турнир Большого шлема она сыграла лишь в конце лета — US Open.

2009-10

Отложенный подъём имел, впрочем, и свои положительные моменты — Александра сразу не столкнулась с лидерами одиночного тура, имея возможность укреплять свой рейтинг на крупных соревнованиях серии ITF: в июле она заработала полуфинал на 100-тысячнике во французском Биаррице, затем попробовала играть турниры WTA, но проиграв на шести турнирах подряд в первом круге вновь вернулась на соревнования федерации, где на четырёх крупных грунтовых турнирах в сентябре-октябре выиграла 17 матчей, поднявшись на 53-ю строчку рейтинга. Закрепив свою позицию в первой сотне Дулгеру вновь попробовала играть на более статусных турнирах, но накопившаяся усталость и не слишком любимое быстрое хардовое покрытие не позволили ей добиться сколько-нибудь серьёзных результатов до начала межсезонья.

Кризисный период с редкими выигранными матчами затянулся до начала весенней грунтовой серии и только там румынка постепенно стала возвращаться к приемлемым для себя результатам: добившись сначала полуфинала на турнире в Барселоне, затем выйдя в третьи круги на супертурнирах в Риме и Мадриде (попутно переиграв третью и шестую ракетку мира: Динару Сафину и Елену Дементьеву), потом защитив титул в Варшаве (при более сильных соперницах: так в полуфинале удалось обыграть тогдашнюю 12-ю ракетку мира Ли На) и выйдя в третий раунд на Roland Garros. Далее неплохо сложился и травяный сезон, где благодаря высокому рейтингу румынка избежала ранних встреч с лидерами рейтинга, добыв полуфинал на турнире в Хертогенбосе и третий круг на Уимблдоне. Остаток года прошёл слабее — Дулгеру полностью отказалась от игры на турнирах федерации, а на турнирах WTA её календарь был построен с упором на более статусные соревнования, где удалось выиграть считанные матчи и самым крупным успехом стал выход в третий раунд US Open; на менее престижных турнирах Дулгеру один раз добралась до одиночного полуфинала — в июле в Будапеште, а также впервые сыграла в титульном матче в паре — в сентябре в Ташкенте. Альянс со словачкой Магдаленой Рыбариковой, добившийся этого результата на узбекских кортах, до этого успел блеснуть на американском турнире Большого шлема, где Александра с Магдаленой переиграли в первом круге третью пару местного посева: сильный и сыгранный испанский дуэт Мария Хосе Мартинес Санчес / Нурия Льягостера Вивес.

2011-13

Вхождение в следующий сезон также затянулось, но накапливаемый опыт позволил проявить себя ещё на хардовом отрезке календаря: в конце марта румынка неплохо провела супертурнир в Майами, где добралась до четвертьфинала и лишь на решающем тай-брейке уступила Марии Шараповой. Данный всплеск, впрочем, не привёл к качественным результатам по ходу европейского грунтового сезона, где Дулгеру выступила многим слабее, чем годом ранее, постепенно падая в рейтинге. Высвободившееся от одиночных матчей время удалось реализовать в паре, где в начале мая, вместе с Ярмилой Гайдошовой, Александра добралась до полуфинала крупного турнира в Риме, параллельно переиграв первую пару местного посева: Хиселу Дулко и Флавию Пеннетту. Летом к игровым проблемам добавились первые крупные проблемы со здоровьем, из-за чего румынка пропустила ряд турниров, где могла пополнить свой рейтинг, а после возвращения не очень быстро набирала лучшие игровые кондиции. Однако даже на харде Дулгеру иногда напоминала о себе: так на US Open она хоть и проиграла уже во втором раунде, но в первом смогла выбить из борьбы действующую чемпионку Уимблдона Петру Квитову.

Старт следующего года из-за более низкого рейтинга прошёл чуть результативнее: Дулгеру провела несколько удачных матчей и во время январской серии и в феврале — на грунте в Латинской Америке — временами показывала неплохие результаты, выиграв 100-тысячник в Колумбии, однако даже такие кондиции не удалось удержать надолго: прошлогодние проблемы с коленями усугублялись и в середине марта, после четырёх поражений подряд, Александра взяла длительную паузу в выступлениях, во время которой сделала несколько операций. Возвращение в тур произошло в ноябре этого же года — на небольших соревнованиях тура федерации. Набор прежних игровых и физических кондиций затягивался и румынка весьма медленно восстанавливала свой прежний рейтинг; в июле румынка, вместе с Флавией Пеннеттой добралась до своего второго парного финала на соревнованиях ассоциации — в Бостаде, где уступила в титульном матче альянсу Медина Гарригес / Закопалова. Былой рейтинг позволил до конца года сыграть несколько крупных турниров, даже единичные победные матчи на которых позволили Дулгеру вернуться к концу года в Top200.

2014

В 2014 году темпы роста рейтинга усилились: постепенно обретая былую уверенность в себе Александра вернулась в первую сотню классификации, набирая относительно крупные очки всё на большем числе турниров. В феврале она пробилась в четвертьфинал турнира ассоциации во Флорианополисе, в июне выиграла 100-тысячник в Марселе. а в ноябре — 75-тысячник в Дубае.

Сборная и национальные турниры

Вскоре после своего подъёма в первую сотню одиночного рейтинга и закрепления там Дулгеру дебютировала в национальной команды страны в Кубке Федерации. В тот период — в 2010-11 годах — румынки провели два сезона в высшей группе своей региональной зоны, борясь за 5-8 место и уступая решающий матч сначала швейцаркам, а затем нидерландкам.

Рейтинг на конец года

Год Одиночный
рейтинг 		Парный
рейтинг
2014 105 723
2013 157 233
2012 238 258
2011 70 59
2010 29 68
2009 51 227
2008 385 374
2007 249 394
2006 640 619
2005 631

Выступления на турнирах

История выступлений на турнирах

 Этот раздел не завершён.
Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.

Напишите отзыв о статье "Дулгеру, Александра"

Примечания

  1. ↑ [www.itftennis.com/ProCircuit/players/player/profile.aspx?PlayerID=20014646 Профиль Бьянки Дулгеру на сайте ITF] (англ.). Проверено 9 июня 2014.

Ссылки

  • [www.wtatennis.com/players/player/ Профиль на сайте WTA]  (англ.)
  • [www.itftennis.com/procircuit/players/player/profile.aspx?playerid= Профиль на сайте ITF]  (англ.)
  • [www.fedcup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Федерации] (англ.)

Отрывок, характеризующий Дулгеру, Александра

Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Дулгеру,_Александра&oldid=79583646»