Александра Римская
| Александра Римская | |
 Картина Николая Бодаревского | |
|
| |
| Смерть | |
|---|---|
| Почитается | |
| В лике | |
| День памяти |
23 апреля (по юлианскому календарю) |
| Подвижничество |
мученическая смерть |
Александра Римская (греч. Αλεξάνδρα, царица Александра; ? — 21 апреля 303 года) — христианская святая, почитаемая как мученица. Память совершается в православной церкви 23 апреля (по юлианскому календарю), в коптской церкви — 10 апреля.
Жизнеописание
Об Александре известно из жития Георгия Победоносца, в нём она называется царицей и женой императора Диоклетиана[1]. Александра, видя страдания Георгия и неоднократную чудесную помощь ему от Бога, уверовала во Христа и открыто исповедовала свою веру[2]. За это она была приговорена мужем к усечению мечом. По пути к месту казни Александра, устав, попросила воинов остановиться и, прислонившись к стене здания, мирно скончалась (по другой версии жития она, как и святой Георгий, была усечена мечом)[3].
Мнение историков
Женой императора Диоклетиана была Приска, о которой известно, что она действительно исповедовала христианство[4]. Существует вероятность, что имя Александра она действительно могла получить после своего крещения. При этом у Симеона Метафраста, в Ватиканском кодексе (916 год), других византийских и латинских древних текстах Александра не называется женой Диоклетиана. Исключение составляет компиляция Феодора Дафнопата. Возможно, она являлась вдовой одного из императоров, правивших до Диоклетиана.
Попытка отождествить Александру и Приску была сделана только в XX веке. Так, в минее, изданной Московской патриархией, смерть Александры в 303 году названа мнимой и мученическая кончина отнесена к 313 году (смерть Приски)[3]. Однако эта версия не подтверждается древними каноническими житиями и восточными апокрифами.
Почитание
Дата памяти Александры известна с X века и указана в Типиконе Великой церкви и Минологии императора Василия, а также других греческих рукописях. На славянский язык краткое житие Александры было переведено в XII веке в составе Пролога Константина Мокисийского.
Греческая рукопись X века содержит канон царицы Александры 2-го гласа Феофана Начертанного, не вошедший в печатные минеи. В современной практике греческих и русской православных церквей отдельной службы Александре не предусмотрено, она упоминается в бденной службе великомученика Георгия, где в минее Русской церкви приводится ей отдельный тропарь, а в греческой службе по 6-й песне канона на утрене приводится ямбический стих святой Александре.
В иконографии встречаются как отдельные изображения святой Александры, так и в сюжетах из жития великомученика Георгия: исповедание Александрой веры перед Диоклетианом, осуждение и мученичество святого Георгия. В «Ерминии» про изображение Александры сказано в контексте сцены казни Георгия: «Поодаль… царица Александра сидит на камне, мертвая; ангел приемлет её душу»[5]. В иконописном подлиннике сообщается: «Аки Екатерина, подобием такова».
В XIX веке в России Александра Римская стала небесной покровительницей ряда императриц (Александра Фёдоровна (императрица, жена Николая I), Александра Фёдоровна (императрица, жена Николая II)). В этот период в её честь был освящён целый ряд храмов в Москве[3], в том числе нижний престол Церкви царевича Иоасафа в Измайлове.
Напишите отзыв о статье "Александра Римская"
Примечания
- ↑ Это характерно для русских житийных текстов, в частности «Житий святых» Димитрия Ростовского
- ↑ Димитрий Ростовский. Страдание святого великомученика Георгия Победоносца
- ↑ 1 2 3 [www.pravenc.ru/text/64452.html Александра Царица] // Православная энциклопедия. Том I. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2000. — С. 558-559. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-006-4
- ↑ Грант М. Римские императоры. М. 1998. С. 237
- ↑ «Ерминия» Дионисия Фурноаграфиота. Ч. 3. § 21. № 9
Отрывок, характеризующий Александра Римская
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
