Александровский, Виктор Николаевич

Виктор Николаевич Александровский
Дата рождения:	14 (27) сентября 1917(1917-09-27)
Место рождения:	Кяхта (г. Троицкосавск), Забайкальская область, Российская империя
Дата смерти:	24 марта 1987(1987-03-24) (69 лет)
Место смерти:	Хабаровск, СССР
Гражданство:	Российская империя Российская империя РСФСР ДВР СССР СССР
Род деятельности:	писатель-прозаик
Годы творчества:	1951-1987
Направление:	очерковые зарисовки, лирика
Жанр:	публицистика, проза
Язык произведений:	русский
Премии:	лауреат премии Союза писателей РСФСР
Награды:

Ви́ктор Никола́евич Александро́вский (14 [27] сентября 1917 — 24 марта 1987) — советский писатель, ответственный секретарь Хабаровского отделения Союза писателей РСФСР (1955—1987), член Союза писателей СССР с 1957 года, член ВКП(б)/КПСС с 1947 года.

Биография

Виктор Николаевич Александровский родился 14 сентября (27 сентября по нов. стилю) 1917 года в г. Троицкосавске (Кяхта) Забайкальской области в семье ветеринарного врача.

В 1921 году его отца зарубили шашкой казаки из отряда барона Унгерна. Семья бежала в Иркутск, где будущий писатель окончил школу.

В 1935 году поступил и закончил с отличием Томский политехнический институт (ТПУ) по специальности инженер-механик двигателей внутреннего сгорания.

В 1940 году прибыл по распределению в Хабаровск, работал мастером на Хабаровском судостроительном заводе им. Кирова (ныне ОАО «Остон-завод имени С. М. Кирова»). В 1941 году работал начальником дизельного цеха. Во время Великой Отечественной войны получил бронь.

Рассказывает сын писателя Сергей Викторович Александровский:

«Всю войну он собирал немецкие дизеля, которые снимали с захваченных фашистских судов и привозили на завод чуть ли не в виде лома. Отец делал чертежи, бригада вытачивала недостающие детали, потом шла подгонка, сборка и испытания. Получался практически новый дизель».

В 1947 года избран секретарём партбюро завода.

В 1948-м — 1-й секретарь Сталинского (Индустриального) райкома партии. В 1951 году — 2-й секретарь Хабаровского горкома партии по промышленности.

Вспоминает сын:

«Папе не нравилась партийная работа. Он говорил: „Порой она какая-то бестолковая“. А в 1986 году он был ещё резче. Повторял: „Строй этот разрушится, и будет многопартийная система“. Он был прекрасным инженером. Хотел быть конструктором двигателей, а партия приказала ему быть руководителем писательской организации…».

С 1955 года возглавлял (ответственный секретарь) Хабаровское отделение Союза писателей РСФСР и руководил им более 30 лет — до самой смерти.

В 1965 году на втором съезде писателей РСФСР избран членом правления, являлся членом редколлегии журнала «Дальний Восток». Вёл большую общественную работу как член крайкома КПСС и депутат краевого Совета. При его непосредственном участии были созданы самостоятельные писательские организации во всех областях и краях Дальнего Востока.

Весной 1987 года (время перестройки) в Хабаровске прошло собрание писателей, стали шуметь: «Почему писатель с десятью книжками руководит всеми писателями?» Критику подхватили Вячеслав Сукачёв (Шпрингер), Александр Мишкин, Сергей Кучеренко. А заступился за Александровского только поэт Михаил Асламов (с 1987 года и ныне председатель правления Хабаровского регионального отделения Союза писателей России).

Александровский трагически погиб 24 марта 1987 года в Хабаровске. Похоронен на Центральном кладбище Хабаровска, на аллее писателей (сектор № 1).

Творчество

В 1951 году на страницах журнала «Дальний Восток» вышел его первый очерк «На лесном участке».

В 1954 году в Хабаровске вышла первая повесть — «Счастливого пути». В 1957 году повесть переиздали под названием «Когда нам семнадцать» и автора сразу приняли в Союз писателей СССР.

Его пьесы «День рождения» (1958) и «На границе тишина» (1963) шли в театрах Хабаровска, Комсомольска-на-Амуре, Советской Гавани.

Позже вышли книги «Венька-космонавт», «Море — счастье мое», «Рядовой Кошкин», «Друг мой Омголон», повесть «Юлька».

В 1968 году вышли его очерки о дальневосточниках «По старым адресам» и путевые заметки «Сайн байну, Монголия!».

Повесть «Тёплый дождь» в короткий срок выдержала три переиздания и в 1984 году отмечена премией Союза писателей РСФСР.

Он хотел запечатлеть в истории судостроителей Николаевска-на-Амуре, написать о них книгу. Встречался в Москве с Алексеем Адамовичем Гореглядом, который при Сталине был министром судостроительной промышленности СССР. Но времени не хватило.

Герои его книг — рабочие, инженеры, рыбаки, пограничники, дети.

Переписывался с Сергеем Михалковым, Расулом Гамзатовым, Андреем Пришвиным, Петром Проскуриным.

Семья

Супруга — Галина Михайловна Александровская, врач.

В 1940 году родилась дочка Лида [работала главным врачом Главного управления по обслуживанию дипломатического корпуса (ГлавУпДК) при МИД СССР (5-й корпус ГКБ им. С. П. Боткина)], в 1950 году — сын Сергей [офицер ФСБ].

Интересные факты

Командующий Южным фронтом Родион Малиновский высоко оценил безотказную работу немецких судовых дизелей марки «Man», которые собирали в Хабаровске и ставили на крейсеры Черноморского флота. Он поинтересовался: «Кто их делал?» Ему сказали: «Мастер Александровский». Уже в мирное время, Родиона Малиновского назначили командующим войсками ДВО, он разыскал в Хабаровске Александровского. Маршал спросил инженера: «Виктор Николаевич, тебе чего надо»? Александровский жил тогда с семьей в Доме специалистов в двухкомнатной квартире. Он ответил: «Нужна тишина, чтобы писать…» И Малиновский дал ему шикарную квартиру по ул. Истомина, 44 (дом за управлением ДВЖД).

Из воспоминаний писателя:

На даче подружился с писателем Александром Матвеевичем Грачевым. Он научил меня рыбачить: забрасывать закидушки, ловить карасей. Грачев — мой второй отец. Помню еще, как Андрей Пассар научил меня есть сырого сома с солью. До сих пор не могу передать этот вкус. Кошмар!

Дружил с начальником Амурского пароходства генерал-лейтенантом Зиновием Георгиевичем Захватовым. Они часто путешествовали по Амуру.

Последнюю пьесу Виктор Александровский писал так: взял творческий отпуск, купил катер и поехал по спецразрешению на протоку Казакевичево — смотреть, как служат пограничники. Лодка сломалась, ее стало нести к границе. Советский писатель чуть не уплыл в Китай! Но Виктор Николаевич не зря был инженером-механиком. Он на воде починил двигатель, завел его и ушел к советскому берегу.

Александровский не пил и не курил, не ругался. Он мог убеждать словами. Самое сильное ругательство для писателей у него было: «Ты что, с ума сошел?!»

Награды

орден «Знак Почета»

орден «Трудового Красного Знамени»

Заслуженный работник культуры РСФСР

Лауреат премии Союза писателей РСФСР

Память

Памятник на могиле сделал народный художник СССР, академик Российской академии художеств Николай Вдовкин (он расписывал Собор Святого Петра в Ватикане). Был там и бронзовый барельеф, но его сняли.

Адреса

Хабаровск, ул. Истомина, 44, кв. № 10.

Сочинения

• Александровский В. Н. Счастливого пути [Когда нам семнадцать]: Повесть. — Хабаровск: Кн. изд., 1954. — 264 с.
• Александровский В. Н. Море — счастье мое: Повесть. — Хабаровск: Кн. изд., 1963. — 64 с.
• Александровский В. Н. Иришкин петушок. — Рис. Н. Павлишиной. — Хабаровск: Кн. изд., 1980. — 48 с., ил.
• Александровский В. Н. Юлька: Повесть. — 2-е изд. Для ст. возраста. Рис. Ю. Реброва. — М.: Дет. лит., 1985. — 168 с.
• Александровский В. Н. Теплый дождь: Повести. Худож. В. Алексеев. — М.: Современник, 1986. — 336 с., ил.
• Александровский В. Н. Теплый дождь. Повести и рассказы. Худож. Е. М. Фентисов. — Хабаровск: Кн. изд., 1987. — 320 с.

Периодика

• Там, где сливаются реки // Граница: Докум. — худож. повествование о дальневост. границе. — Хабаровск, 1976. — С. 390—394.
• Человек с чемоданом: [О юных друзьях пограничников] // Граница: Докум. — худож. повествование о дальневост. границе. — Хабаровск, 1976. — С. 404—417.
• Всегда с партией, с народом: К 50-летию Первого Всесоюз. съезда сов. писателей // Дал. Восток. — 1984. — № 8. — С. 3-7.
• На переднем крае: [О работе Хабар. писат. орг.] // Лит. Россия. — 1985. — 28 июня. — С. 2.

Литература

• О присвоении почетного звания заслуженного работника культуры РСФСР работникам учреждений и организаций культуры [в том числе Александровскому В. Н.]: Указ Президиума Верхов. Совета РСФСР от 21 сент. 1977 г. // Ведомости Верхов. Совета РСФСР. — 1977. — № 39. — С. 659.
• Слово прощания: [Некролог] // Дал. Восток. — 1987. — № 4. — С. 160: портр.
• Писатели Дальнего Востока: Библиографический справочник. Сост. Е. М. Аленкина. — Хабаровск: Кн. изд., 1973. — 304 с., стр. 32—35.
• Писатели Дальнего Востока. Биобиблиографический справочник. Вып. 2. Сост.: Т. В. Кирпиченко, Л. Н. Циновская. — Хабаровск: Хабар. краевая универс. науч. б-ка, 1989. — 384 с., стр. 27—30.
• Литературный путеводитель. Хабаровские писатели: судьба и творчество. Библиография, проза, поэзия. Под общ. ред. М. Ф. Асламова. К 70-летию Хабаровской краевой писательской организации. — Хабаровск: Кн. изд., 2004. — 326 с., стр. 38—41 (творчество), 301 (биография).
• Избранная проза журнала Дальний Восток: Прозаические произведения писателей-дальневосточников за 75 лет: 1933—2008/ Автор проекта и отв. за вып. В. В. Сукачев [В. В. Шпрингер], ред.-сост. Л. И. Миланич. — Хабаровск: Изд. дом Дальний Восток, 2008. — 608 с., стр. 18—31 (Рядовой Кошкин, рассказ).
• В. Н. Александровскому — 60 лет // Лит. газ. — 1977. — 7 дек. — С. 4.
• Ефименко В. Виктору Александровскому — 60 // Дал. Восток. — 1977. — № 9. — С. 156—157.
• Ткаченко А. С нежностью: [К 60-летию писателя] // Лит. Россия. — 1977. — 16 сент. — С. 10.
• Халов П. Об авторе // Александровский В. Когда нам семнадцать: Повести и рассказы. — Хабаровск, 1983. — С. 408—413.
• Александровский Виктор Николаевич: [Список лит.] // Русская литература Сибири. 1917—1970 гг.: Библиогр. указ. — Новосибирск, 1977. — Ч. 2. — С. 13-15.
• К. Пронякин, И. Харитонова. [debri-dv.com/article/2929 Друзья и недруги писателя Александровского]. / «Дебри-ДВ», 16.06.2010 г.

Ссылки

Персональный [debri-dv.com/person/108 раздел Александровского Виктора Николаевича] на сайте «Дебри-ДВ».

Литературный путеводитель: [www.litmap.ru/a/alexandrovskii.html Александровский В. Н.]

Отрывок, характеризующий Александровский, Виктор Николаевич

Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.