Александровский, Михаил Иванович

Михаил Иванович Александровский

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Михаил Иванович Александровский (1865, Москва — 1943, Москва) — историк, краевед.

Биография

Сын писателя и богослова, протоиерея И. Н. Александровского.

Окончил историко-филологический факультет Московского университета (1887). В 1896—1910 годах преподавал русский язык в гимназиях Виленской губернии. Около 1911 года переселился в Москву.

В 1912—1918 годах участвовал в работе церковно-археологического отдела Общества любителей духовного просвещения. Изучал церковную топонимику.

После Октябрьской революции Александровский работал в Комиссии по делам музеев и охраны памятников при Моссовете, был заведующим отделом архитектурной графики Исторического музея (1918—1930), секретарём Комиссии по изучению Старой Москвы (1922—1926).

В 1927—1929 годах читал курс лекций по истории Москвы в Обществе друзей Исторического музея.

Входил в состав охраны патриарха Тихона. В конце 1920-х был арестован по делу церковников на несколько месяцев.

В 1934—1937 годах сотрудничал с Архивно-исторической бригадой Комиссии по строительству метрополитена Московской государственной академии материальной культуры.

В 1938—1942 годах работал в Комиссии по истории Москвы при Институте истории Академии наук СССР, участвовал в составлении списка памятников архитектуры, подлежащих сохранению при реконструкции Москвы.

Жил в Спиридоньевском переулке (д. 11).

Похоронен на Даниловском кладбище.

Творчество

Подготовил указатели московских церквей (М.: Рус. печат. (аренд. Б. В. Назаревский), 1915. - 76 с.), кремлёвских церквей (М., 1916), древних церквей Ивановского сорока (М., 1917), древних церквей и церквей в местности Сретенского сорока (не опубликованы).

В 1936—1937 годы в соавторстве с П. Н. Миллером и П. В. Сытиным Александровский работал над исследованием «Происхождение названий улиц, переулков, площадей Москвы» (М., 1938).

В 1938—1939 годы совместно с Н. П. Розановым^{[уточнить]} собирал материалы о крепостных сооружениях XVI—XVII вв., в те же годы занимался выявлением зданий, построенных по проектам М. Ф. Казакова и Д. В. Ухтомского.

В 1941—1942 годы участвовал в составлении «Московской летописи Отечественной войны Советского Союза».

Александровский — автор ряда статей по топонимике архитектурных памятников Москвы. Значительное число его работ, в том числе указатели архитектурных памятников Москвы, Московского, Коломенского и других уездов, не опубликовано.

Литература

• Авшаров Е. Г. «…Исключительный знаток истории города Москвы…» М. И. Александровский // Краеведы Москвы. — М. : Моск. рабочий, 1991. — 286 с. — Вып. 1.
• [dic.academic.ru/dic.nsf/moscow/46/%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9 Александровский Михаил Иванович] // Москва. Энциклопедический справочник. — М.: Большая Российская Энциклопедия, 1992.

Ссылки

• [zakoylok.ru/izvestnyie-lyudi-lichnosti-moskvyi/aleksandrovskiy-mihail-ivanovich.html Александровский Михаил Иванович] // Закоулок. Известные личности Москвы.

Отрывок, характеризующий Александровский, Михаил Иванович

Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.