Александров, Александр Васильевич
Поделись знанием:
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»
В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.
В кружке Анны Павловны, напротив, восхищались этими восторгами и говорили о них, как говорит Плутарх о древних. Князь Василий, занимавший все те же важные должности, составлял звено соединения между двумя кружками. Он ездил к ma bonne amie [своему достойному другу] Анне Павловне и ездил dans le salon diplomatique de ma fille [в дипломатический салон своей дочери] и часто, при беспрестанных переездах из одного лагеря в другой, путался и говорил у Анны Павловны то, что надо было говорить у Элен, и наоборот.
Вскоре после приезда государя князь Василий разговорился у Анны Павловны о делах войны, жестоко осуждая Барклая де Толли и находясь в нерешительности, кого бы назначить главнокомандующим. Один из гостей, известный под именем un homme de beaucoup de merite [человек с большими достоинствами], рассказав о том, что он видел нынче выбранного начальником петербургского ополчения Кутузова, заседающего в казенной палате для приема ратников, позволил себе осторожно выразить предположение о том, что Кутузов был бы тот человек, который удовлетворил бы всем требованиям.
Анна Павловна грустно улыбнулась и заметила, что Кутузов, кроме неприятностей, ничего не дал государю.
– Я говорил и говорил в Дворянском собрании, – перебил князь Василий, – но меня не послушали. Я говорил, что избрание его в начальники ополчения не понравится государю. Они меня не послушали.
– Все какая то мания фрондировать, – продолжал он. – И пред кем? И все оттого, что мы хотим обезьянничать глупым московским восторгам, – сказал князь Василий, спутавшись на минуту и забыв то, что у Элен надо было подсмеиваться над московскими восторгами, а у Анны Павловны восхищаться ими. Но он тотчас же поправился. – Ну прилично ли графу Кутузову, самому старому генералу в России, заседать в палате, et il en restera pour sa peine! [хлопоты его пропадут даром!] Разве возможно назначить главнокомандующим человека, который не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых дурных нравов! Хорошо он себя зарекомендовал в Букарещте! Я уже не говорю о его качествах как генерала, но разве можно в такую минуту назначать человека дряхлого и слепого, просто слепого? Хорош будет генерал слепой! Он ничего не видит. В жмурки играть… ровно ничего не видит!
Никто не возражал на это.
24 го июля это было совершенно справедливо. Но 29 июля Кутузову пожаловано княжеское достоинство. Княжеское достоинство могло означать и то, что от него хотели отделаться, – и потому суждение князя Василья продолжало быть справедливо, хотя он и не торопился ого высказывать теперь. Но 8 августа был собран комитет из генерал фельдмаршала Салтыкова, Аракчеева, Вязьмитинова, Лопухина и Кочубея для обсуждения дел войны. Комитет решил, что неудачи происходили от разноначалий, и, несмотря на то, что лица, составлявшие комитет, знали нерасположение государя к Кутузову, комитет, после короткого совещания, предложил назначить Кутузова главнокомандующим. И в тот же день Кутузов был назначен полномочным главнокомандующим армий и всего края, занимаемого войсками.
9 го августа князь Василий встретился опять у Анны Павловны с l'homme de beaucoup de merite [человеком с большими достоинствами]. L'homme de beaucoup de merite ухаживал за Анной Павловной по случаю желания назначения попечителем женского учебного заведения императрицы Марии Федоровны. Князь Василий вошел в комнату с видом счастливого победителя, человека, достигшего цели своих желаний.
– Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est marechal. [Ну с, вы знаете великую новость? Кутузов – фельдмаршал.] Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! – говорил князь Василий. – Enfin voila un homme, [Наконец, вот это человек.] – проговорил он, значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L'homme de beaucoup de merite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василью его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны, и перед Анной Павловной, которая так же радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)
– Mais on dit qu'il est aveugle, mon prince? [Но говорят, он слеп?] – сказал он, напоминая князю Василью его же слова.
– Allez donc, il y voit assez, [Э, вздор, он достаточно видит, поверьте.] – сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с покашливанием, которым он разрешал все трудности. – Allez, il y voit assez, – повторил он. – И чему я рад, – продолжал он, – это то, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем, – власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, – заключил он с победоносной улыбкой.
– Дай бог, дай бог, – сказала Анна Павловна. L'homme de beaucoup de merite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал.
– Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle a laquelle on lirait Joconde, en lui disant: «Le souverain et la patrie vous decernent cet honneur». [Говорят, что он покраснел, как барышня, которой бы прочли Жоконду, в то время как говорил ему: «Государь и отечество награждают вас этой честью».]
– Peut etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало,] – сказала Анна Павловна.
– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.
В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?
Запрос «Александров, Александр Васильевич» перенаправляется сюда; см. также другие значения.
| Александр Васильевич Александров | ||||||||||||
 | ||||||||||||
| Основная информация | ||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Дата рождения | ||||||||||||
| Место рождения |
с. Плахино, Михайловский уезд, Рязанская губерния, | |||||||||||
| Дата смерти | ||||||||||||
| Место смерти | ||||||||||||
| Страна | ||||||||||||
| Профессии | ||||||||||||
| Коллективы | ||||||||||||
| Награды |
Иностранные ордена
| |||||||||||
Алекса́ндр Васи́льевич Алекса́ндров (1 (13) апреля 1883, с. Плахино, Рязанская губерния, Российская империя — 8 июля 1946, Берлин, Германия) — советский российский композитор, хоровой дирижёр, хормейстер, педагог. Народный артист СССР (1937). Лауреат двух Сталинских премий первой степени (1942, 1946). Генерал-майор (1943).
Автор музыки Гимна СССР[1] и положенного на ту же мелодию Гимна Российской Федерации.
Содержание
Биография
Александр Александров родился 1 (13) апреля 1883 года (по другим источникам — 20 марта (1 апреля) 1883 года[2]) в селе Плахино (ныне — Захаровский район, Рязанская область, Россия) в крестьянской семье.
В 1890—1892 годах учился в земской школе, пел в школьном хоре.
В 1891 году переехал в Санкт-Петербург, где пел в хоре Казанского собора. В 1898 году окончил курс пения Казанской певческой церковно-приходской школы Санкт-Петербурга.
С 1897 года — ученик регентских (дирижёрских) классов Придворной певческой капеллы (ныне Хоровое училище имени М. И. Глинки), по окончании которой в 1900 году получил звание регента. Через некоторое время поступил в Санкт-Петербургскую консерваторию (класс композиции А. К. Глазунова и А. К. Лядова), однако в 1902 году, вследствие болезни и тяжёлого материального положения был вынужден прервать учебу и уехать в Бологое, где работал регентом соборного хора, а также педагогом по хоровому искусству в железнодорожном и техническом училищах.
С 1906 года — в Твери, работал регентом архиерейского хора, вёл хоры в ряде учебных заведений. Написал в это время симфонию и симфоническую поэму «Смерть и жизнь».
В 1909 году продолжил учёбу в Московской консерватории, которую закончил в 1913 году с большой серебряной медалью по классу композиции у С. Н. Василенко, а в 1916 году — по классу пения у У. Мазетти.
С 1913 года — снова в Твери, где с оркестром, солистами и хором осуществил постановку оперы «Пиковая дама» (1913), исполнил фрагменты из опер «Евгений Онегин» (1914) (обе П. И.Чайковского), «Фауст» Ш. Гуно, «Жизнь за царя» М. И. Глинки и «Русалка» А. С. Даргомыжского. В этих постановках был и режиссёром, и дирижёром, и хормейстером, а иногда и певцом. В одном из домашних музыкальных спектаклей спел партию Ленского («Евгений Онегин»), в «Пиковой даме» исполнил партию Чекалинского. В Твери организовал и возглавил музыкальную школу (преобразованную впоследствии в музыкальное училище).
С 1918 по 1922 год — регент Храма Христа Спасителя. В 1919—1930 годах — преподаватель композиции и хорового пения Музыкального техникума имени А. Н. Скрябина (ныне Академическое музыкальное училище при Московской консерватории), одновременно, с 1919 — помощник руководителя 2-й группы Первого государственного хора, в 1921—1923 (в 1926—1930 — дирижёр) — Государственной хоровой капеллы (ныне Государственная академическая хоровая капелла России имени А. А. Юрлова), хормейстер Камерного театра (1922—1928), консультант Государственного оперного театра имени народного артиста Республики К. С. Станиславского и Музыкального театра имени народного артиста Республики В. И. Немировича-Данченко (ныне Московский академический музыкальный театр имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко) (1928—1930) (все в Москве).
С 1918 года — преподаватель (сольфеджио, полифония, дирижёрское и хоровое мастерство), в 1926—1929 — вёл хоровой класс на инструкторско-педагогическом факультете, в 1932—1934 — заведущий хоровой кафедрой, с 1940 — декан дирижёрско-хорового факультета, с 1942 — декан объединенного дирижёрско-хорового и музыкально-педагогического факультетов Московской консерватории (с 1922 года — профессор). Среди его многочисленных учеников — К. Б. Птица, В. Г. Соколов, Д. Б. Кабалевский, К. П. Кондрашин и др.
Инициатор (совместно с В. М. Блажевичем) создания в 1928 году военно-капельмейстерского класса, ставшего основой военного факультета Московской консерватории (1935, c 2006 — Военный институт (военных дирижёров) Военного университета Министерства обороны РФ), в 1929—1936 — заместитель декана военного факультета.
С 1928 года — организатор (совместно с Ф. Н. Даниловичем и П. И. Ильиным) и музыкальный руководитель, с 1935 — начальник, художественный руководитель и главный дирижёр Ансамбля красноармейской песни Центрального дома Красной Армии им. М. Фрунзе (ныне Ансамбль песни и пляски Российской армии имени А. В. Александрова), с которым объехал весь Советский Союз и ряд зарубежных стран (Чехословакия, Монголия, Финляндия, Польша), завоевал в 1937 году «Гран-при» на Всемирной выставке в Париже.
Одновременно, с 1936 года — художественный руководитель Ансамбля песни и пляски ЦДКЖ, с 1937 — инициатор создания и художественный руководитель Ансамбля песни и танца Московского городского дворца пионеров и октябрят (ныне Ансамбль песни и пляски имени В. С. Локтева).
Во время войны создал известные песни «Священная война», «В поход! В поход!», «Несокрушимая и легендарная» и др.
В 1943 году на основе своего «Гимна партии большевиков» создал величественную мелодию, которая с 1944 года официально стала гимном СССР. Слова были написаны Г. А. Эль-Регистаном и С. В. Михалковым, частично отредактированы самим И. Сталиным. Эта же мелодия с 2000 года является Гимном России.
Член Союза композиторов СССР.
Александр Васильевич скончался от разрыва сердца 8 июля 1946 года (по другим источникам — 9 июля[3]) в Берлине, во время европейского турне Краснознамённого ансамбля. Похоронен на Новодевичьем кладбище (участок № 3).
Семья
- Жена — Ксения Морозова, хористка соборного хора в Бологом.
- Сын — Александров Борис Александрович (1905—1994) — композитор, дирижер, педагог, народный артист СССР (1958), лауреат Ленинской (1978) и Сталинской премий (1950), Герой Социалистического Труда (1975), генерал-майор (1973), начальник, художественный руководитель и главный дирижёр Краснознамённого ансамбля (1946—1986).
- Сын — Александров Владимир Александрович (1910—1978) — композитор, дирижёр, заслуженный артист РСФСР (1949), заслуженный деятель искусств РСФСР (1960), руководитель и дирижёр оркестра Краснознамённого ансамбля (1942—1968).
- Сын — Александров Александр Александрович (1912—1942) — композитор, дирижёр, руководитель оркестра Краснознамённого ансамбля (1938—1942).
- Внуки — Юрий Александрович и Олег Борисович, также работали в Ансамбле, Евгений Владимирович, директор и хранитель музея Краснознамённого ансамбля и семьи Александровых.
- Сын — Александров Юрий Александрович (род. 1939) от гражданской жены Людмилы Лавровой, балерины.
Награды и звания
- Заслуженный артист РСФСР (1933)[4]
- Народный артист СССР (1937)[5][6][7]
- Сталинская премия первой степени (1942) — за «Гимн партии большевиков» и красноармейские песни
- Сталинская премия первой степени (1946) — за концертную и исполнительскую деятельность
- Орден Ленина (1943) — в связи с 60-летием и 40-летием творческой деятельности.
- Орден Трудового Красного Знамени (1939)[8]
- Орден Красной Звезды (1935)
- Орден Белого льва III степени (Чехословакия, 1946)
- Медаль «За оборону Москвы»
- Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
- Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
- Доктор искусствоведения (1940).
Вклад в музыку
А. В. Александров, сочетая в своём ансамбле традиции российского бытового, камерного, оперного, церковного и солдатского пения, вывел отечественное хоровое искусство на международную профессиональную сцену. Мужской полифонический хор с солистами, смешанный оркестр, состоящий из симфонических и народных инструментов, и балет ансамбля признаны и остаются одними из лучших в мире. По образцу александровского коллектива в России и за рубежом создано и работает ряд военных музыкально-хореографических ансамблей. Им написана музыка к 81 оригинальной песне, сделаны мастерские обработки десятков песен народов разных стран, свыше 70 обработок русских народных и революционных песен.
Наиболее известные произведения 1911—1946 годов
- Песни
- Гимн пятилетки
- Бронепоезд
- Забайкальская (сл. С. Алымова)
- Бейте с неба, самолёты (сл. С. Алымова)
- Гимн партии большевиков (сл. В. Лебедева-Кумача, 1938)
- Винтовка
- Кантата о Сталине (сл. М. Инюшкина)
- В поход! В поход!
- Вспомним-ка товарищи (сл. С. Алымова)
- Священная война (сл. В. Лебедева-Кумача, 1941)
- Ударом на удар
- За великую землю Советскую (сл. В. Лебедева-Кумача, 1941)
- Песнь о Советском Союзе (сл. М. Голодного, 1942)
- Святое Ленинское знамя (сл. О. Колычева, 1942)
- Слава Советскому Союзу
- 25 лет Красной Армии (Несокрушимая и легендарная) (сл. О. Колычева)
- Песня о Родине
- Славься Советская наша страна
- Цвети, Советская страна (сл. B. Лебедева-Кумача, 1943)
- Наша гвардия (сл. А. Арго, 1944)
- Песня победы (сл. А. Шилова, 1945)
- Жить стало лучше (сл. В. Лебедева-Кумача, 1936)
- Эшелонная (Боевая красногвардейская) (сл. О. Колычева)
- Песня о военном комиссаре (сл. О. Колычева)
- Голубая ноченька (сл. С. Алымова, 1933)
- Волжская бурлацкая (сл. О. Колычева, 1933)
- Песня о Сталине (сл. С. Алымова)
- Боевая песня партизан
- Песня краснофлотцев (Морская песня) (сл. Н. Лабковского, 1943)
- Бой у озера Хасан (сл. С. Алымова)
- Дальневосточные частушки
- На Каспийском сером море (сл. С. Алымова)
- Налетели на Царицын враны (Смерть партизана) (сл. О. Колычева)
- О папанинцах (Слава храбрым) (сл. B. Лебедева-Кумача)
- Орлиное племя (сл. B. Лебедева-Кумача)
- Партизанская
- Песня 5-й дивизии (сл. С. Алымова)
- Песня 11-й армии
- Песня 2-й Приамурской дивизии (сл. С. Алымова, 1929)
- Песня 32-й дивизии (сл. С. Алымова)
- Песня Красногвардейской дивизии (сл. А. Мейера, 1941)
- Песня о Лазо (сл. Б. Зернит, 1938)
- Сторонка родная
- Песня о маршале Рокоссовском
- Торжественная победная кантата
- Частушки о частушке (сл. А. Иркутова, 1931)
- Песня о Донбассе (Шахтёрская)
- Героическая лётная (сл. С. Алымова, 1934)
- Гибель «Челюскина»
- Забайкальские частушки (сл. С. Алымова, 1935)
- Песня о Климе Ворошилове (сл. О. Колычева и А. Шилова, 1938)
- Марш артиллеристов (сл. A. Шилова и И. Шувалова, 1941)
- Плясовая походная (сл. Д. Седых, 1944)
- Духовная музыка
- «Христос воскресе», поэма для хора, оркестра, органа и солистов (1918)
- Концерт «Помилуй мя, Боже» (1926)
- 6 песнопений Литургии
- 2 песнопения Страстной седмицы «Разбойника благоразумнаго»
- 8 песнопений Всенощного бдения
- «Величание» святителю Николаю Чудотворцу
- «Хвалите имя Господне»
- Оперы
- «Русалка», опера, по А. Пушкину (дипломная работа, 1913)
- «Смерть Ивана Грозного», опера в трёх действиях по пьесе А. Толстого (1913, не окончена)
- Для солистов, хора и оркестра
- «Поэма об Украине» (сл. О. Колычева[9][10])
- Для оркестра
- Симфоническая поэма «Смерть и жизнь» (1911)
- «Симфония fis-moll» в 3 частях (1912)
- Другие произведения
- Соната для скрипки и фортепиано (1-я редакция — 1913, 2-я редакция — 1924)
- Концерт для хора в четырёх частях (1917)
- Песенные композиции (монтажи) — «22-я Краснодарская дивизия» (1928), «Первая Конная» (1929), «Особая Краснознаменная Дальневосточная армия» (1929), «Красный флот в песнях» (1929), «Песнь о Магнитогорске» (1930), «7-я Краснознаменная дивизия» (1931), «Перекоп» (1932), «Пути побед» (1933), «Песнь о Царицыне» (1933)
- Музыкальные обработки революционных и солдатских, народных песен, песен разных народов, произведений оперной и камерной классики: «Ах ты, степь широкая», «Утушка луговая», «Ночуй, Дунюшка», «Вниз по матушке по Волге», «По долинам и по взгорьям», «Глухой, неведомой тайгою», «Гулял по Уралу Чапаев-герой», «Из-за лесу», «Ой, да ты калинушка», «Гей по дороге», «Глухой, неведомой тайгою», «Кабачок» (американская солдатская песня), «Слушай, рабочий», «Наш паровоз», «Там, вдали за рекой», «Плещут холодные волны», «Варяг», «Ноченька», «Во поле берёзонька стояла», «Не осенний мелкий дождичек», «Ты взойди, солнце красное», «Не шуми ты мати, зелёная дубравушка», «Ой, при лужку, при луне», «Калинка», «Сулико», «Сусидко», «Взяв бы я бандуру», «Марсельеза», «Походная», «Типперери», «Хор солдат» Ш. Гуно, «Ода радости» Л. Бетховена, «Тише, тише» Дж. Верди, «Эхо» О. Лассо и др.[11]
- Музыка к мультфильму «Красная шапочка» (1937)
Фильмография
- 1942 — Концерт фронту (фильм-концерт) — руководитель Краснознамённого ансамбля песни и пляски
Память
- Имя А. В. Александрова присвоено Ансамблю песни и пляски Российской армии.
- Имя А. В. Александрова носит школа в селе Плахино Рязанской области[12].
- Имя А. В. Александрова носит государственный концертный зал «Александровский» (Москва)[13].
- В 2003 году на родине музыканта в селе Плахино открыты бюст и музей[14].
- Памятный знак А. В. Александрова установлен на «Аллее звёзд» в Москве.
- В 1971 году Министерством культуры СССР и Союзом композиторов СССР учреждены Золотая и 3 Серебряных медали имени А. В. Александрова за успехи в создании военно-патриотической музыки, а в 2005 годуМинистерством обороны РФ — медаль «Генерал-майор Александр Александров».
- В ряде консерваторий России установлены стипендии имени А. В. Александрова.
- На доме, в котором в жил А. В. Александров, установлена мемориальная доска[15].
- 13 апреля 2013 года, в день 130-летия со дня рождения Александрова, ему открыт памятник в Москве, в сквере перед домом № 20 в Земледельческом переулке, где сегодня располагается ансамбль (скульптор А. Таратынов, архитектор М. Корси).
- В 2014 году в Рязани, в сквере на улице Советской Армии, открыт памятник А. В. Александрову. Сам сквер ныне носит его имя.
См. также
Ансамбль песни и пляски Российской армии имени А. В. Александрова
Напишите отзыв о статье "Александров, Александр Васильевич"
Примечания
- ↑ Большая Российская энциклопедия: В 30 т. / Председатель науч.-ред. совета Ю. С. Осипов. Отв. ред С. Л. Кравец. Т. 1. А — Анкетирование. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2005. — 766 с.: ил.: карт.
- ↑ [www.kursants.ru/publ/teatralnaja_ehnciklopedija/aleksandrov_aleksandr_vasilevich/3-1-0-152 АЛЕКСАНДРОВ, Александр Васильевич - Театральная Энциклопедия - Статейки - Культура и кино]
- ↑ [m-necropol.narod.ru/ Могилы Знаменитостей. Виртуальный некрополь]
- ↑ [www.ensemble-aleksandrova.ru/history/istoriyaavaleksandrov/ Дважды Краснознамённый Академический ансамбль песни и пляски Российской Армии имени А. В. Александрова]
- ↑ Театральная энциклопедия. Гл. ред. С. С. Мокульский Том 1. М.: Советская энциклопедия, 1961 год
- ↑ Музыкальная энциклопедия. Гл. ред. Ю. В. Келдыш. Том 1. М.: Советская энциклопедия, 1973 год
- ↑ [www.hrono.ru/biograf/aleks_av.html Александров Александр Васильевич] на сайте hrono.ru
- ↑ Указ Президиума Верховсного Совета СССР от 16.01.1939 «О награждении работников Краснознамённого ансамбля Красноармейской песни и пляски СССР»
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=OKiuWZndlXU Поэма об Украине - YouTube]
- ↑ [www.mega-stars.ru/compositors/aleksandrov_an-yt-related-id_0OZZNGlp6B4.php Поема про Україну вик. Сергій Магера, сл.В.Мельников, муз.О.Олександров - Александров Анатолий Николаевич (видео)]
- ↑ www.sovmusic.ru/person.php?idperson=27
- ↑ www.schoolup.ru/Школа/8966/Школа_Им._А.в._Александрова,_Плахино
- ↑ [redarmychorus.ru/kontakty/koncertnyj_zal_aleksandrovskij/ Официальный сайт Ансамбля им. А.В. Александрова - Концертный зал "Александровский"]
- ↑ [www.geraldika.org/07_2008_05.htm Официальный журнал-альманах Региональной общественной организации «Академии русской символики «Марс» № 7, 2008 г. К ЮБИЛЕЮ ВЕЛИКОГО ЧЕЛОВЕКА]
- ↑ [xn----7sbflbuawpe1ai2qf.xn--p1ai/2014/04/13/александр-васильевич-александров/ Александр Васильевич Александров | Северная линия]
Литература
- В. Крылов «Композитор Александров. Под небом рязанским рождён» Издательство: Литера. ISBN 978-5-906008-02-2; 2013 г.
Ссылки
- [www.sovmusic.ru/person.php?idperson=27 Александр Васильевич Александров на sovmusic.ru]
Отрывок, характеризующий Александров, Александр Васильевич
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»
В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.
В кружке Анны Павловны, напротив, восхищались этими восторгами и говорили о них, как говорит Плутарх о древних. Князь Василий, занимавший все те же важные должности, составлял звено соединения между двумя кружками. Он ездил к ma bonne amie [своему достойному другу] Анне Павловне и ездил dans le salon diplomatique de ma fille [в дипломатический салон своей дочери] и часто, при беспрестанных переездах из одного лагеря в другой, путался и говорил у Анны Павловны то, что надо было говорить у Элен, и наоборот.
Вскоре после приезда государя князь Василий разговорился у Анны Павловны о делах войны, жестоко осуждая Барклая де Толли и находясь в нерешительности, кого бы назначить главнокомандующим. Один из гостей, известный под именем un homme de beaucoup de merite [человек с большими достоинствами], рассказав о том, что он видел нынче выбранного начальником петербургского ополчения Кутузова, заседающего в казенной палате для приема ратников, позволил себе осторожно выразить предположение о том, что Кутузов был бы тот человек, который удовлетворил бы всем требованиям.
Анна Павловна грустно улыбнулась и заметила, что Кутузов, кроме неприятностей, ничего не дал государю.
– Я говорил и говорил в Дворянском собрании, – перебил князь Василий, – но меня не послушали. Я говорил, что избрание его в начальники ополчения не понравится государю. Они меня не послушали.
– Все какая то мания фрондировать, – продолжал он. – И пред кем? И все оттого, что мы хотим обезьянничать глупым московским восторгам, – сказал князь Василий, спутавшись на минуту и забыв то, что у Элен надо было подсмеиваться над московскими восторгами, а у Анны Павловны восхищаться ими. Но он тотчас же поправился. – Ну прилично ли графу Кутузову, самому старому генералу в России, заседать в палате, et il en restera pour sa peine! [хлопоты его пропадут даром!] Разве возможно назначить главнокомандующим человека, который не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых дурных нравов! Хорошо он себя зарекомендовал в Букарещте! Я уже не говорю о его качествах как генерала, но разве можно в такую минуту назначать человека дряхлого и слепого, просто слепого? Хорош будет генерал слепой! Он ничего не видит. В жмурки играть… ровно ничего не видит!
Никто не возражал на это.
24 го июля это было совершенно справедливо. Но 29 июля Кутузову пожаловано княжеское достоинство. Княжеское достоинство могло означать и то, что от него хотели отделаться, – и потому суждение князя Василья продолжало быть справедливо, хотя он и не торопился ого высказывать теперь. Но 8 августа был собран комитет из генерал фельдмаршала Салтыкова, Аракчеева, Вязьмитинова, Лопухина и Кочубея для обсуждения дел войны. Комитет решил, что неудачи происходили от разноначалий, и, несмотря на то, что лица, составлявшие комитет, знали нерасположение государя к Кутузову, комитет, после короткого совещания, предложил назначить Кутузова главнокомандующим. И в тот же день Кутузов был назначен полномочным главнокомандующим армий и всего края, занимаемого войсками.
9 го августа князь Василий встретился опять у Анны Павловны с l'homme de beaucoup de merite [человеком с большими достоинствами]. L'homme de beaucoup de merite ухаживал за Анной Павловной по случаю желания назначения попечителем женского учебного заведения императрицы Марии Федоровны. Князь Василий вошел в комнату с видом счастливого победителя, человека, достигшего цели своих желаний.
– Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est marechal. [Ну с, вы знаете великую новость? Кутузов – фельдмаршал.] Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! – говорил князь Василий. – Enfin voila un homme, [Наконец, вот это человек.] – проговорил он, значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L'homme de beaucoup de merite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василью его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны, и перед Анной Павловной, которая так же радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)
– Mais on dit qu'il est aveugle, mon prince? [Но говорят, он слеп?] – сказал он, напоминая князю Василью его же слова.
– Allez donc, il y voit assez, [Э, вздор, он достаточно видит, поверьте.] – сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с покашливанием, которым он разрешал все трудности. – Allez, il y voit assez, – повторил он. – И чему я рад, – продолжал он, – это то, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем, – власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, – заключил он с победоносной улыбкой.
– Дай бог, дай бог, – сказала Анна Павловна. L'homme de beaucoup de merite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал.
– Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle a laquelle on lirait Joconde, en lui disant: «Le souverain et la patrie vous decernent cet honneur». [Говорят, что он покраснел, как барышня, которой бы прочли Жоконду, в то время как говорил ему: «Государь и отечество награждают вас этой честью».]
– Peut etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало,] – сказала Анна Павловна.
– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.
В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?
Категории:
- Родившиеся 13 апреля
- Родившиеся в 1883 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Рязанской губернии
- Родившиеся в Рязанской область
- Умершие 8 июля
- Умершие в 1946 году
- Умершие в Берлине
- Музыканты по алфавиту
- Композиторы по алфавиту
- Композиторы СССР
- Композиторы России
- Композиторы XX века
- Композиторы Российской империи
- Педагоги по алфавиту
- Музыкальные педагоги СССР
- Музыкальные педагоги России
- Музыкальные педагоги XX века
- Музыкальные педагоги Российской империи
- Кавалеры ордена Ленина
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена Красной Звезды
- Награждённые медалью «За оборону Москвы»
- Награждённые медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Награждённые медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Народные артисты СССР
- Заслуженные артисты РСФСР
- Лауреаты Сталинской премии
- Кавалеры ордена Белого льва 3 степени (ЧССР)
- Генерал-майоры (СССР)
- Участники Великой Отечественной войны
- Академические музыканты России
- Академические музыканты Российской империи
- Академические музыканты СССР
- Члены КПСС
- Доктора искусствоведения
- Хормейстеры России
- Хормейстеры СССР
- Хормейстеры Российской империи
- Дирижёры России
- Дирижёры СССР
- Дирижёры Российской империи
- Композиторы-песенники
- Композиторы — авторы гимнов
- Оперные композиторы
- Персоналии:Камерный театр Таирова
- Персоналии:Московский музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко
- Выпускники Хорового училища имени М. И. Глинки
- Выпускники Московской консерватории
- Преподаватели Академического музыкального училища при Московской консерватории
- Преподаватели Московской консерватории
- Военные дирижёры и капельмейстеры СССР
- Члены Союза композиторов СССР
- Похороненные на Новодевичьем кладбище
