Александров, Василий Алексеевич

Василий Алексеевич Александров
Дата рождения:	2 апреля 1922(1922-04-02)
Место рождения:	дер. Мошковые Поляны, Новгородский уезд, Новгородская губерния, РСФСР
Дата смерти:	12 августа 2014(2014-08-12) (92 года)
Место смерти:	Лужский район, Ленинградская область, Россия
Награды и премии:

Васи́лий Алексе́евич Алекса́ндров (2 апреля 1922, Новгородская губерния — 12 августа 2014, Ленинградская область) — бригадир совхоза «Новый мир», Герой Социалистического Труда (1973), почётный гражданин Лужского района Ленинградской области.

Биография

Родился в деревне Мошковые Поляны Тёсовской волости Новгородского уезда Новгородской губернии (ныне Лужского района Ленинградской области) в многодетной крестьянской семье. После окончания школы-семилетки поступил в школу фабрично-заводского ученичества при заводе «Вулкан» в Ленинграде. С 17 лет работал токарем на заводе.

В первые дни войны (24 июня) призван в Красную Армию. Служил в 941-м гаубичном артиллерийском полку на Ленинградском фронте. С ноября 1942 года воевал на Синявинских высотах. 12 февраля 1943 года был тяжело ранен в живот, провёл в госпиталях почти весь 1943 года, выписавшись только в октябре. Участвовал в салюте в честь полного снятия блокады.

С марта 1944 года в составе 80-й тяжелой гаубичной артиллерийской бригады разрушения. Воевал в Эстонии, Польше, освобождал города Гдыня, Данциг. Участвовал в штурме Зееловских высот и уличных боях в Берлине, где артиллерии бригады приходилось уничтожать огневые точки в полуразрушенных городских кварталах. Орудия бригады вели обстрел Рейхстага и Рейхсканцелярии.

В марте 1946 года Александров демобилизован, вернулся в родную деревню. Половина деревни была сожжена немцами, семья угнана в Германию. Оставшиеся жители жили в землянках, готовили лебеду, из мха и опилок делали лепёшки и кашу. Лошадей не хватало, женщины и дети сами таскали плуг и борону. Василий Александров был избран председателем сельсовета, восстанавливал колхоз. В 1960 году становится бригадиром комплексной бригады Мошковые Поляны совхоза «Новый мир». По объёму работ одна бригада Василия Александрова стоила целого совхоза: 2300 га земли, две молочные фермы на 1200 голов, 34 трактора. Ежегодно бригада приносила совхозу прибыли на 150—200 тысяч рублей. В 1967 году В. А. Александрову был вручён орден Ленина.

В 1973 году В. А. Александров за высокие показатели по выращиванию овощей и заготовке кормов был удостоен звания Герой Социалистического Труда и награждён вторым Орденом Ленина и золотой медалью «Серп и молот».

В 1976 году Александрову присвоено звание «Ветеран труда». С 1983 года — на пенсии.

С 2004 году — почётный гражданин Лужского района.

Скончался 12 августа 2014 года на 93-м году жизни.

Награды

• Медаль «Серп и Молот» (Герой Социалистического Труда)
• два Ордена Ленина
• Орден Отечественной войны I степени
• Орден Красной Звезды

медали

За боевые заслуги, За оборону Ленинграда, За освобождение Варшавы, За взятие Берлина, За победу над Германией, медаль Жукова, и др..

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=18702 Александров, Василий Алексеевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Александров, Василий Алексеевич

– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.