Александров, Николай Дмитриевич

Николай Александров
Александров на 5 Московском Международном Открытом Книжном Фестивале, 2010
Имя при рождении:	Николай Дмитриевич Александров
Род деятельности:	литературовед, литературный критик

Никола́й Дми́триевич Алекса́ндров (4 февраля 1961, Москва) — российский литературовед, литературный критик, теле- и радиоведущий.

Биография

Окончил филологический факультет МГУ, кандидат филологических наук (1991, диссертация о прозаике Александре Эртеле). С 1986 года сотрудник Музея Пушкина в Москве, затем заведующий Музеем-квартирой Андрея Белого на Арбате.

С 1990 г. книжный обозреватель радио «Эхо Москвы» (программа «Книжечки»), соведущий программы «Радиодетали».

Затем одновременно ведущий программ телеканала «Культура»: «Порядок слов» (2002—2008) и «Разночтения» (2004—2010). Публиковался в ряде периодических изданий, среди которых «Независимая газета», «Известия», «Итоги», «Газета», «Дружба народов», «Вопросы литературы», «Литературное обозрение».

Автор сборника литературно-исторических очерков Силуэты пушкинской эпохи (М.: Аграф, 1999. — 320 с. — ISBN 5-7784-0081-0) и книги Тет-а-тет. Беседы с европейскими писателями (Б.С.Г.-Пресс, 2010. — 416 с. — ISBN 978-5-93381-300-2).

Сейчас ведет единственную на телевидении программу о литературе — «Книги» на телеканале «Дождь», книжные новости «Порядок слов» на «Общественном телевидении России».

С 2003 года Николай Александров преподает в РГГУ. Являлся преподавателем кафедры литературной критики факультета журналистики в 2003—2004 гг. С 2011 года — доцент кафедры литературной критики.

Общественная деятельность

В 1999 году Николай Дмитриевич участвовал в «круглом столе» журнала «Дружба Народов», № 11 за 1999 г. «О прозе реальной и виртуальной». Подготовка к публикации Н. Игруновой. В мероприятии участвовали:

Николай Александров, А. Архангельский, В. Березин,

М. Бутов, А. Гаврилов, А. Гостева,

А. Дмитриев, А. Немзер, А. Слаповский.

В марте 2014 года Николай Александров подписал Антивоенное заявление российской интеллигенции «против войны, реставрации тоталитаризма и лжи в государственных СМИ» относительно украинского кризиса и присоединения Крыма к России.

Семья

• Женат. Двое детей:
  • Мария (род. 1995)

и

• Василий (род. 1998).

Ссылки

• [magazines.russ.ru/znamia/authors/a/naleksandrov/ Журнальный зал]
• [web.archive.org/web/20070423142045/www.tvkultura.ru/news.html?id=1452 Телеканал «Культура»]
• [www.echo.msk.ru/contributors/35/ Николай Александров на сайте Эхо Москвы]
• [www.echo.msk.ru/interview/10773/ Сотрудники: Николай Александров]

Отрывок, характеризующий Александров, Николай Дмитриевич

Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.