Александро-Невский собор (Даугавпилс)

Церковь
Александро-Невский собор
Храм-часовня на месте бывшего собора
Страна	Латвия

Даугавпилсский Александро-Невский собор (официальное название — Даугавпилсский православный кафедральный собор святого Александра Невского) — православный храм в центре города Даугавпилс в Латвии. Строился в 1856—1864 годах. Функционировал в 1864—1961 годах. До закрытия являлся главным православным храмом города. В 1969 году взорван. На месте собора ныне стоит часовня, возведённая в память о соборе.

История

В середине XIX века Даугавпилс (тогда Динабург) являлся уездным городом. В 1810 году началось строительство Динабургской крепости, в 1826 году был утверждён проект города, согласно которому сложилась сеть улиц с регулярной квартальной застройкой, сформировалась центральная площадь. По проектам петербургского архитектора А. Е. Штауберта по периметру площади в стиле позднего ампира были построены здания присутственных мест и гимназии. В середине XIX века основное пространство площади занимали рынки. В 1864 году в центре площади был построен православный Александро-Невский собор, который стал её доминантой. На постройку собора было затрачено 37816 рублей 18 копеек. 30 августа 1864 года его освятил архиепископ Полоцкий и Витебский Василий.

Земельных угодий при Соборе, кроме церковного погоста, было 7,5 га пахотной земли в имении Гофтенберг (ныне Крауя), Науенская волость и огородной — 4,274 га близ фольварка в Черепово. Собору принадлежал двухэтажный каменный дом, построенный в 1908—1910 годах, и каменная сторожка, воздвигнутая в 1934 году. При Соборе существовало «Православное Содружество» — организация учащейся молодёжи. Его члены устраивали беседы, читали рефераты и принимали участие в церковном пении.

Архитектура

Проект собора был утверждён в 1843 году, автор проекта — архитектор И. Т. Таманский. В архитектуре собора, построенного в русско-византийском стиле, прослеживалось влияние прототипов-образцов официального храмостроительства XIX века. Такие проекты, выполненные в манере Константина Тона, принято называть «второй линией» тоновских церквей. В Латвии собор был единственным образцом этого стиля. Несмотря на общность с прототипами в архитектурных деталях и приемах композиции, облик собора был оригинален и своеобразен. Размеры собора были 25×17×16 метров. План — в форме равноконечного креста, крестово-купольная структура пространства, пятиглавие, открытая звонница над притвором. Интерьер собора был выполнен в стиле необарокко. Иконостас украшали живописные иконы, выполненные академиком Вишневецким. Вокруг храма была ограда с кирпичными столбами и деревянными решетками заполнений.

Разрушение

В 1961 году, в хрущёвское гонение на церковь, храм был закрыт по решению горисполкома. Сняли колокола и отправили на переплавку. Здание использовалось как выставочный зал, позднее планировалось открыть в бывшем храме планетарий. Но в 1969 году, в преддверии 100-летия со дня рождения В. И. Ленина, здание решено было взорвать.

Подготовка к уничтожению здания велась тайно, но информация просочилась. 18 июня верующими была послана телеграмма в Москву на имя товарища Брежнева с просьбой отменить взрывные работы. Среди защитников собора были и должностные лица (например, заместитель министра культуры Латвийской ССР Вернерс), уверявшие, что собор является памятником архитектуры.

Усилия оказались тщетными, 18 ноября 1969 года в 5 часов утра Собор Александра Невского был разрушен (взорван). Три дня экскаватор нагружал грузовики остатками собора. Остатки собора были увезены и высыпались в низину на перекрестке улиц Суворова и Балву у речки Шуницы, другая часть возилась в Черепово. Место разровняли и сделали газон, позднее посадили ели. Имеются снимки собора на утро после взрыва. В городском музее хранится ключ от дверей собора.

Восстановление

В 1991 году был изготовлен памятный крест на заводе ЛРЗ, 11 сентября в 16 часов собравшимися людьми начато шествие, крест несли на руках из мастерской завода по улицам Марияс, Красноармейской, Виестура, Карла Маркса и Падомью до места, где находился ранее собор. Внутри контура фундаментов собора была заранее приготовлена яма для основания креста, в которую и был установлен крест вечером 11 сентября. 12 сентября в Престольный праздник Собора День памяти Св. Александра Невского при стечении верующих и горожан прошёл чин освящения памятного креста, совершён чин освящения отцом Виктором (Контузоровым), настоятелем Борисоглебского собора . Первый крест простоял до 1996 года, пять лет. Он был заменён вторым крестом и простоял до мая 1999 года, до начала строительных работ в мае 1999 года. 12 мая 1999 года началось строительство храма-часовни, начали вскрывать фундаменты собора.

Внешне новая церковь напоминает прежний собор, но это не копия прежнего храма. В формах бесстолпной одноглавой часовни авторы проекта старались найти преемственность с образом собора, восстановить духовную среду городской площади, творчески осмысляя традицию. Канонические формы были воспроизведены в современном контексте застройки, воплощены в новых технологиях. Проект разработан коллективом проектировщиков из Риги, под руководством архитектора Людмилы Клешниной. Первоначально была предусмотрена отдельно стоящая звонница, в ходе строительства к часовне пристроен притвор. Несущая часть и резьба иконостаса выполнена И. Разживкиным по проекту Л. Клешниной. Роспись стен и иконы — Владимир Клесов.

Акт о сдаче часовни в эксплуатацию был подписан 9 декабря 2002 года. 8 февраля 2003 года митрополит Рижский и Латвийский Александр освятил новый колокол и кресты, всего семь штук. После освящения колокол был поднят и установлен на звонницу храма, раздался первый звон колокола. 10 февраля был поставлен малый крест на колокольню, 11 февраля на купол установлен большой крест, 12 февраля остальные маленькие кресты.

Габариты основного объема часовни — 7×7 метров, а высота вместе с крестом — около 20 (16) метров. Колокол весом 325 кг отлит в городе Минск. Анодированные под золото кресты были изготовлены по современной технологии в Риге (SIA «Sidrabe», конструктор А. Бояринов). Высота самого большого креста около 2,5 метров и вес 112 кг. Первая церковная служба состоялась на Пасху в ночь с 26 на 27 апреля 2003 года.

Интересные факты

• Новая часовня расположена на подиуме-возвышении, точно повторяющем рисунок и габариты плана собора. На месте алтаря собора установлен камень, взятый из старого фундамента храма. По периметру подиума устроены откосы, на которых высажены цветы-подснежники, которые первыми цветут в апреле — как символ духовного пробуждения и надежды приобщения к духовным ценностям.

Литература

• Сахаров С. П. Православные церкви Латгалии (Историко-статистическое описание). Р.: 1939. С.
• Kaminska R., Bistere A. Sakrālās arhitektūras un mākslas mantojums Daugavpils rajonā. — Рига: Neputns, 2006. — 296 с. — ISBN 9984-729-90-7.
• «Православие в Латвии». Исторические очерки. Выпуск 5. Издательство — Филокалия, Рига, 2006.
• [esinstitute.org/files/pribaltiyskie_russkie.pdf Прибалтийские русские: история в памятниках культуры]. Рига: Институт европейских исследований, 2010. Ред. А. В. Гапоненко, 736 с. ISBN 978-9934-8113-2-6 — стр. 431-434

Ссылки

• [sobory.ru/article/index.html?object=06792 Храм-часовня Александра Невского в Народном каталоге православной архитектуры]

Отрывок, характеризующий Александро-Невский собор (Даугавпилс)

– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»