Александро-Невский собор (Таллин)

Православный собор
Собор Александра Невского эст. Aleksander Nevski katedraal
Александро-Невский собор
Страна	Эстония
Конфессия	Православие
Епархия	Ставропигиальный Русская православная церковь
Тип здания	Пятиглавый храм
Архитектурный стиль	Московский стиль
Автор проекта	Михаил Преображенский
Строительство	1895—1900 годы
Статус	Действующий, кафедральный
Сайт	[nevsky.orthodox.ee Официальный сайт]

Собо́р Алекса́ндра Не́вского в Таллине — ставропигиальный кафедральный православный соборный храм в ведении Эстонской православной церкви Московского патриархата (с мая 1945). Находится в Таллине, на возвышении Тоомпеа (Вышгороде), в народе прозванном могилой Калевипоэга.

Строительство завершено в 1900 году, автор проекта — архитектор М. Т. Преображенский.

История

Возведён к 1900 году в память о чудесном спасении императора Александра III в железнодорожной катастрофе 17 октября 1888 года. Из восьми предложенных вариантов для возведения собора наилучшим местом оказалась площадь перед губернаторским дворцом (ныне здание парламента).

19 февраля 1887 года православное духовенство Ревеля подало Эстляндскому губернатору князю Сергею Владимировичу Шаховскому докладную записку, которая объясняла необходимость строительства нового собора. Синод признал строительство нового храма действительно необходимым и ассигновал 60 000 рублей. По ходатайству губернатора, 2 апреля 1888 года было дано императором Александром III разрешение на сбор пожертвований в пределах Российской империи.

Основные проблемы и непредвиденные затраты появились у комитета по постройке нового собора при решении вопроса о выборе места. Вопрос этот обсуждался с апреля 1888 по середину 1892 года. Комитету было предложено восемь вариантов, наиболее подходящим оказалась площадь перед губернаторским дворцом (ныне здание парламента Эстонии)

20 августа 1895 года Высокопреосвященнейшим Арсением, Архиепископом Рижским и Митавским было проведено торжественное освящение закладки собора. Двумя годами позднее, 2 ноября 1897 года, благодаря усилиям главного подрядчика, купца первой гильдии Ивана Дмитриевича Гордеева, на купола собора были торжественно установлены железные позолоченные кресты.

Позолота куполов храма проведена в середине 1898 года мастером и купцом второй гильдии Петром Семёновичем Абросимовым. Колокола для нового храма были выполнены на колокольном заводе купца Василия Михайловича Орлова в столице Российской империи — Санкт-Петербурге. Полное их число составило — одиннадцать колоколов. Мероприятие по освящению и установке колоколов состоялось 7 июня 1898 года. Изначально проект нового храма предусматривал установку мраморного иконостаса, однако в процессе строительства собора, было принято решение о замене его позолоченным деревянным. Эта работа была поручена Петру Абросимову. Иконы были написаны в мастерской академика живописи Александра Никаноровича Новоскольцева. По его же проектам петербургским мастером Эмилем Карловичем Штейнке были изготовлены витражи, который затем были установлены в окнах алтаря. Пятиглавый трёхпрестольный собор, рассчитанный на 1500 человек, построен по образцу московских храмов XVII века. Фасады собора украшены мозаичными панно, выполненными в мозаичной мастерской Александра Никитича Фролова в Санкт - Петербурге.

Храм был торжественно освящён 30 апреля 1900 года Преосвященным Агафангелом (Преображенским), епископом Рижским и Митавским; в освящении участвовал о. Иоанн Кронштадтский. В новый собор перешёл русский приход из Преображенского собора; последний же был передан этнической эстонской общине. Первым настоятелем был протоиерей Алексей Аристов.

31 декабря 1917 года (ст. ст.) в соборе состоялась архиерейская хиротония архимандрита Платона (Кульбуша) во епископа Ревельского, которую возглавил митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин (Казанский).

По идейно-политическим соображениям власти собирались снести храм в 1928 году, в период первой независимости Эстонии. Активным защитником собора был предстоятель Эстонской Апостольской Православной Церкви митрополит Александр (Паулус), который в 1936 году перенёс сюда свою кафедру из Преображенского собора. В конце 1936 года настоятелем собора стал протоиерей Н. Пятс, брат президента Эстонской Республики К. Пятса.

В период нахождения Эстонии в составе Рейхскомиссариата Остланд Германской империи храм был закрыт.

3 сентября 1961 года в соборе состоялась архиерейская хиротония архимандрита Алексия (Ридигера), которую возглавил Архиепископ Ярославский и Ростовский Никодим (Ротов).

В начале 1960-х годов власти планировали перестроить собор в планетарий (подобная судьба постигла Христорождественский кафедральный собор в Риге), однако он был спасён, согласно версии, распространявшейся в патриаршество Алексия II, но не имеющей документального подтверждения, будущим Патриархом в бытность его епископом Таллинским. По рассказам, восходящим к самому Алексию, решающую роль в сохранении собора действующим сыграла составленная им «политическая» справка о попытках закрытия собора буржуазными националистами и гитлеровскими оккупантами. «Вот обрадуются реваншисты в Германии, — сказал епископ Алексий, передавая свою записку уполномоченному Совета по делам РПЦ, — то, что они не сумели сделать, свершила советская власть».

Позднейшая история и современность

16 марта 1999 в Министерстве внутренних дел Эстонии был зарегистрирован устав прихода. Собор получил статус ставропигиального; приход был наделён статусом официального представительства Московского Патриархата в Эстонии с сохранением в нём кафедры предстоятеля ЭАПЦ Московского Патриархата.

Настоятель собора — Митрополит Таллинский и всея Эстонии Корнилий (Якобс).

Иконы

По первоначальному проекту Михаила Преображенского для собора планировался мраморный иконостас, но в процессе строительства ввиду экономии он был заменён позолоченым, деревянным, так как по сравнению с мраморным, этот был более дешёвым и более подходил к типу собора, построенного по типу московских храмов XVII века.

Все три иконостаса и четыре киота выполнены по эскизам самого Преображенского; работу произвёл мастер С. Абросимов, золотивший купола храма.

Иконы для иконостаса и четырёх киотов были выполнены на цинковых и медных досках в санкт-петербургской мастерской академика А. Н. Новоскольцева в 1889—1899 годах.

См. также

• Список самых высоких сооружений Эстонии
• Список самых высоких зданий Таллина

Ссылки

• Кочетов Д. Б., Шевченко Э. В. [www.pravenc.ru/text/64448.html Александра Невского ставропигиальный собор в Таллине] // Православная энциклопедия: В 30+ т. — М.: Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия», 2000. — Т. 1. А — Алексий Студит. — С. 551—553. — ISBN 5-89572-005-6.
• [nevsky.orthodox.ee Официальный сайт]
• [www.orthodox.ee/epc/index.php/ru/parishes-ru/94-parishes-rus/166 Информация о соборе на официальном сайте ЭПЦ МП]

Фото и видео

• [360pano.eu/show/?id=538 360º полноэкранная панорама] интерьера собора Александра Невского

Архитектура   Православие   Эстония

Отрывок, характеризующий Александро-Невский собор (Таллин)

Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]