Александр Васильевич
| Александр Васильевич | ||
| ||
|---|---|---|
| 1309 год — 1331 год | ||
| Преемник: | Константин Васильевич | |
| ||
| 1328 год — 1331 год | ||
| Предшественник: | Александр Михайлович | |
| Преемник: | Иван Калита | |
| Смерть: | 1331 | |
| Род: | Рюриковичи | |
| Отец: | Василий Андреевич | |
Александр Васильевич (ум. 1331/1332) — князь Суздальский (1309—1331), великий князь Владимирский (1328—1331 года), Рюрикович, старший сын Суздальского князя Василия Андреевича.
Биография
Поддерживал Тверского князя Михаила Ярославича в его борьбе с князем Московским Юрием Даниловичем. Затем стал союзником Ивана Даниловича Калиты. Участвовал в организованном последним карательном походе на Тверь, где вспыхнуло антитатарское восстание (1327). В результате именно Александру Васильевичу, очевидно специально как слабому князю, Узбек-хан выдал ярлык на Владимир и «Поволжье» (вероятно, Нижний Новгород и Городец), а за Иваном Калитой оставил вторую половину великого княжения — Кострому и Великий Новгород. Однако к усилению маловлиятельного Суздальского княжества этот шаг не привёл (в отличие от аналогичной ситуации десятилетием позже), но «фундамент притязаний на великокняжеский титул нижегородско-суздальских князей» был заложен[1]. Реальная роль в общерусских делах осталась за Иваном Калитой. Московские летописи об Александре даже не упоминают, а новгородские (основной источник сведений) не называют великим.
Александр Васильевич принял участие в вокняжении Ивана в Новгороде и в походе на Псков, против укрывшегося там тверского князя Александра Михайловича (1329). Перевёз из Владимира в Суздаль вечевой колокол Успенского собора. На новом месте колокол не стал звонить, что было воспринято как недоброе знамение, и колокол был возвращен обратно.
После смерти Суздаль унаследовал его младший брат Константин Васильевич, а Нижний Новгород и Городец в качестве части владимирского великого княжения перешли к Ивану Калите.
Напишите отзыв о статье "Александр Васильевич"
Примечания
- ↑ Таловин Д. С.[www.opentextnn.ru/history/rushist/dorevigu/?id=495 Великое Нижегородско-Суздальское княжество (1341—1392 гг.) в системе земель Северо-Восточной Руси] — Автореферат. Н. Новгород, 2001
Литература
- Пудалов Б. М. [www.opentextnn.ru/history/rushist/dorevigu/pudalovbook2/?id=739 Русские земли Среднего Поволжья (вторая треть XIII — первая треть XIV в.)]
- Сербов Н. Суздальские и Суздальско-Нижегородские удельные князья // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
- Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия: в 2 т. / Автор-составитель В. В. Богуславский. — Т. [books.google.ru/books?id=HcWfQbb6FVcC&printsec=frontcover#PPA768,M1 1]. — С. 15.
Отрывок, характеризующий Александр Васильевич
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
