Кондратов, Александр Михайлович

Александр Михайлович Кондратов
Александр Михайлович Кондратов
Имя при рождении:	Александр Михайлович Кондратов
Место рождения:	Смоленск, СССР
Место смерти:	Санкт-Петербург, Россия
Род деятельности:	поэт, прозаик, журналист, учёный, популяризатор науки
Годы творчества:	1947—1993
Язык произведений:	русский

Алекса́ндр Миха́йлович Кондра́тов (3 октября 1937, Смоленск — 16 апреля 1993, Санкт-Петербург) — советский и российский лингвист, биолог, журналист и поэт.

Биография

Отец — кадровый военный, лётчик, погиб в 1943 году. Мать, донская казачка, Тамара Дмитриевна Ходорова. Александр Кондратов начал писать стихи с 10 лет, художественную прозу — с 14 лет, первую научную работу, посвящённую анализу стиха, написал в 16 лет.

В середине 1950-х годов сотрудничал с кино-драматической студией при ленинградском ДК им. Ильича, близко сойдясь с её фактическим руководителем — Евгением Михновым-Войтенко, вместе с которым создал ряд сценариев для студийных фильмов. В дальнейшем их творческие пути разошлись, однако личные отношения с Михновым-Войтенко Кондратов сохранял в течение последующих десятилетий, в том числе присылая ему на отзыв свои произведения. Благодаря этому в архиве Михнова-Войтенко, хранящемся в настоящее время у его наследника, сохранился ряд неопубликованных прозаических и стихотворных произведений А. Кондратова 1950—1970-х гг. Среди деятелей нонконформистской культуры Ленинграда 1950—1970-х годов А. Кондратов был также известен под псевдонимом Сэнди Конрад.

С начала 1960-х годов А. Кондратов начинает активно заниматься исследованиями в области филологии. Его первые научно-популярные статьи были опубликованы в 1961 году в журналах «Знание-Сила», «Наука и жизнь», «Звезда»; в 1962 году вышла первая книга — «Математика и поэзия». В том же году была опубликована первая научная статья в академическом журнале «Вопросы языкознания» в соавторстве с академиком Андреем Николаевичем Колмогоровым, посвящённая математическому анализу стиха.

В 1964 году Александр Кондратов начал работать в области дешифровки древних письмён с помощью математических методов в группе исследователей, возглавляемых известным советским историком и лингвистом лауреатом Государственной премии Ю. В. Кнорозовым. Участвовал в обработке материалов, добытых Норвежской археологической экспедицией на острове Пасхи, руководимой Туром Хейердалом, опубликовав результаты исследований в «Трудах» экспедиции. В 1969 году защитил в Институте востоковедения АН СССР диссертацию на соискание учёной степени кандидата филологических наук, посвящённую структурно-статистическим методам дешифровки письмён Древнего Востока и Средиземноморья.

Так же А. Кондратов проводил эксперименты по моделированию поэтического творчества с помощью компьютеров, являясь членом Научного Совета АН СССР по комплексной проблеме «Кибернетика» (секция искусственного интеллекта). О первых экспериментах в этой области им были опубликованы работы и сделаны доклады на международных совещаниях по искусственному интеллекту в Репино (1980) и Ванкувере (1981).

Всего в советских и зарубежных (Польша, США, Швеция, Индия и др.) изданиях увидело свет около 80 научных работ А. М. Кондратова. Число научно-популярных статей А. Кондратова, публиковавшихся в газетах «Известия», «Советская Россия», «Советский спорт», «Ленинградская правда» и др., журналах «Новый мир», «Вокруг света», «Байкал», «Нева», «Наука и религия», «Аврора» и ряде других, превышает 200.

Особое внимание Александр Кондратов уделял научно-художественным и научно-популярным книгам, освещающим проблемы, порождённые «стыком наук» — от математической поэтики до подводной археологии. Число языков, на которые переведены книги А. Кондратова, превышает два десятка (японский, французский, английский, чешский, итальянский, украинский, туркменский, испанский, тамильский, словацкий, бенгали, немецкий, эстонский, арабский, грузинский и др.).

Общий тираж книг А. М. Кондратова, изданных в СССР и за рубежом, превышает 5 млн экземпляров.

Особое место в творчестве Александра Кондратова занимают книги, выпускаемые издательством «Гидрометеоиздат», посвящённые гипотетическим и реальным затонувшим землям: Атлантиде, Лемурии, Пацифиде, Эгеиде, Арктиде, Берингии, Охотии и связанными с этими землями загадками расселения человечества, происхождения древних цивилизаций, письмён и языков. В 1987 году А.Кондратов завершил работу над трилогией о «новых атлантидах» («Атлантиды моря Тетис», «Атлантиды пяти океанов», «Атлантиды ищите на шельфе»), обобщающей опыт его двадцатилетних исследований в этой области. Александр Кондратов принимал участие в работе археологических, океанологических и подводно-археологических экспедиций.

Семья

• Отец — Кондратов Михаил Андреевич родился в 1906 году в д. Прибережье (Быховский район, Могилевская область, Белоруссия). В годы Великой Отечественной войны — начальник штаба 92 истребительного авиационного полка, погиб 23 декабря 1943 года. Похоронен в братской могиле в деревне Майское Жлобинского района, Гомельской области, Беларусь.[2] (по другим данным - подполковник, начальник опер.отдела 279й иад, похоронен в Рогачевском районе).
• Мать — Кондратова Тамара Дмитриевна
• Брат — Кондратов, Эдуард Михайлович (23 июля 1933, Могилёв, Белорусская ССР, СССР — 9 ноября 2010, Самара, Российская Федерация) — российский писатель и журналист.

Публикации

Атлантида

• Атлантиды моря Тетис. — Л.: Гидрометеоиздат, 1986. — 168 с.
• Атлантиды пяти океанов. — Л.: Гидрометеоиздат, 1987; 1988. — 160 с. 2-я книга трилогии.
• Атлантиды ищите на шельфе. — Л.: Гидрометеоиздат, 1988. — 224 с. На 4 с. обл.: «…десятая книга А. М. Кондратова, выходящая в Гидрометеоиздате, и юбилейная, пятидесятая книга, выходящая в год его пятидесятилетия».

Другие затонувшие земли

• Атлантика без Атлантиды. — Л.: Гидрометеоиздат, 1972. — 160 с. 8 л. ил.
• Адрес — Лемурия? — Л.: Гидрометеоиздат, 1978. — 136 с. 4 л. ил.
• Была земля Берингия. — Магадан, 1981. — 200 с.
• Была земля Арктида. — Магадан, 1983. — 200 с.

Древние цивилизации

• Великаны острова Пасхи. — М.: Советский художник, 1966. — 186 с. (Страницы истории искусств).
• Погибшие цивилизации. — М.: Мысль, 1968. — 312 с. ил.
• А. М. Кондратов, В. В. Шеворошкин. Когда молчат письмена. Загадки древней Эгеиды. — М.: Наука, 1970. — 228 с.
• Этруски — загадка номер один. — М.: Знание, 1977. — 94 с.
• Великий потоп. Мифы и реальность. — Л.: Гидрометеоиздат, 1982; 1984. — 152 с.
• Индийские йоги. Кто они? — А. Кондратов

Палеонтология

• Динозавра ищите в глубинах. — Л.: Гидрометеоиздат, 1984; 1985. — 144 с.
• Шанс для динозавра. — СПб.: Гидрометеоиздат, 1992. — 288 с. (3-е изд. перер. и доп.)

Океанология

• Тайны трех океанов. — Л.: Гидрометеоиздат, 1971. — 248 с.
• Загадки Великого океана. — Л.: Гидрометеоиздат, 1974. — 224 с.
• Следы на шельфе. — Л.: Гидрометеоиздат, 1981. — 152 с.

Математика

• Математика и поэзия. — М.: Знание, 1962. — 48 с.
• Число и мысль. — М.: Детгиз, 1963. — 142 с.
• Электронный разум. — М.: Знание, 1987. — 176 с.

Лингвистика

• Звуки и знаки. — М.: Знание, 1966; 1978. — 207 с.
• Земля людей — земля языков. — М.: Детская литература, 1974. — 192 с.
• Книга о букве / А. М. Кондратов; Художник В. Рудаков. — М.: Советская Россия, 1975. — 224 с. — 50 000 экз. (обл.)
• Формулы чуда. — М.: Детская литература, 1987. — 143 с.
• Письмена мертвые и живые. — СПб.: Азбука-классика, Авалон, 2007. — 253 с.
• Статистические методы дешифровки некоторых письмен Древнего Востока и Средиземноморья. Автореферат канд. диссертации. М., 1969.

Стихотворения

• Стихи тех лет // Новое литературное обозрение. 1996. № 18. С. 131—147.
• Стихи тех лет / Сост. В. И. Уфлянда. — СПб.: «Издательство Буковского», 2001. — 72 с. — Тир. 500 экз.
• Александр Третий. — СПб.: Геликон Плюс, 2002. — 104 с. — (СТИМКККОН).

Художественная проза

• Здравствуй, ад! Лирический дневник 1957—1967. (Избранные главы) // Новое литературное обозрение. 1996. № 18. С. 89—130.
• Продолжение следует. Рассказы о майоре Наганове // Коллекция: Петербургская проза (ленинградский период). 1960-е. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2002. С. 27—104.

Литература

• Золотоносов М. Н. Прозеванный Кондратов // Московские новости. 1997. 12—19 октября. № 41.
• Самиздат Ленинграда: 1950-е — 1980-е: Литературная энциклопедия / Под ред. Д. Я. Северюхина. — М.: Новое литературное обозрение, 2003. — С. 219—221.

Ссылки

• [www.rvb.ru/np/publication/02comm/10/06kondratov.htm Александр Кондратов] на сайте «Неофициальная поэзия»
• Кирилл Кобрин. [www.vavilon.ru/texts/kobrin1-19.html Памяти Александра Кондратова]
• [prochtenie.ru/index.php/bookauthorinfo/Александр%20Кондратов Краткая биография на сайте «Прочтение»]
• [antology.igrunov.ru/authors/kondratov/ Краткая биография на сайте «Антология Самиздата»]

Отрывок, характеризующий Кондратов, Александр Михайлович

Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.